Карта хаоса - Феликс Х. Пальма

– Как, разрази тебя гром, ты это сделал?

Мюррей пожал плечами. Он был бледен.

– А ты поверишь, если я скажу, что не имею к этому никакого отношения?

Конан Дойл остолбенел. Но ведь тогда выходит, что… Выходит, что чудовище, пролетевшее над ними, было настоящим? Что они видели в небе одного из тех летающих ящеров, которые вымерли миллионы лет назад? И тут оба обратили внимание на звуки, которых сначала в пылу спора, а потом из-за шума крыльев птеродактиля не заметили, – вокруг них истерично трезвонили колокольчики. Мюррей и его гость выскочили из оранжереи и тотчас столкнулись с Элмером.

– Мистер Гилмор! – вопил дворецкий. – Зеркала… Слуги… Немыслимые вещи… Кентавры… Драконы…

– Верный мой Элмер, а не мог бы ты составить из этих слов хотя бы одну осмысленную фразу? – терпеливо попросил миллионер. – Иначе мы с мистером Конан Дойлом так ничего и не поймем.

– Э-э… Простите, сэр, – извинился Элмер, пытаясь снова нацепить на лицо подобающую любому дворецкому маску холодной невозмутимости. – Сейчас постараюсь, но, боюсь, ничего толкового сказать не сумею. Просто слуги только что сообщили мне, что зеркала больше не отражают… реальность.

– Неужели? А что же они отражают? – поинтересовался Мюррей.

– Понимаете… Не могу ответить на ваш вопрос, сэр. Все слуги говорят разное. Билли, парень из конюшни, уверяет, что в своем зеркале видел рыцаря, который сражался с драконом. Кухарка миссис Фишер видела мальчишек с козлиными копытами – они играли на флейтах. А ключница миссис Доннер видела заснеженное поле, по которому мчалась дьявольская повозка, и она изрыгала огонь из огромной трубы…

Мюррей с Конан Дойлом переглянулись, потом бросились к зеркальному кругу. И тотчас убедились, что слуги говорили правду. Ни одно зеркало не отражало лежавшую перед ними прозаическую действительность. Все зеркала, похоже, видели невероятные сны про иные миры – каждое свой собственный.

– Боже… – простонал Мюррей. Потом обернулся к дворецкому и приказал: – Элмер, возвращайся к слугам и попытайся их успокоить.

– Успокоить слуг? Сию минуту!.. Уж я постараюсь, сэр… – не без иронии ответил дворецкий и отправился выполнять это нехитрое задание.

А Мюррей и его гость принялись более внимательно изучать чудеса, отраженные в зеркалах, и быстро убедились, что бредовые видения возникли не только на их поверхности. Всего в нескольких метрах от них из травы выросли полупрозрачные деревья. Они слегка светились, будто сквозь них проходил неведомый свет.

– Какого черта тут творится, Артур? – воскликнул Мюррей. – Я ведь приказал спилить эти деревья, сразу как только купил дом.

– Ну, значит, в каком-то другом мире ты решил их не трогать, – сделал вывод писатель. Потом ошарашенно воззрился на горизонт, где висели две красноватые луны. – Господи… у меня такое впечатление, будто разные миры сближаются, даже наслаиваются друг на друга… Может, это и есть конец света, о котором предупреждала старушка?

– Какая еще старушка? – не понял миллионер.

– Как какая старушка? Та, что передала книгу агенту Клейтону! Черт тебя побери, Гиллиам, ты, выходит, не услышал ничего из того, что я тебе рассказывал! Когда мы пришли к Клейтону, он сказал…

Но Мюррей уже опять перестал его слушать. Внимание его привлекло одно из зеркал, чья поверхность внезапно как будто запотела – вернее, превратилась в слой серебристого светящегося тумана, который сразу же и рассеялся, открыв вид на спальню в каком-то доме, где женщина спешно кидала вещи в чемодан, а мужчина испуганно смотрел в окно. Мюррей осторожно приблизился к зеркалу и наклонился, чтобы лучше видеть.

– Мне знакомы эти люди. Это мистер и миссис Харлоу, родители Эммы.

Конан Дойл наблюдал ту же сцену через его плечо. Если судить по лицу мужчины, конец света – или что-то в этом роде – начался и там тоже. Их голоса звучали нечетко, но отдельные фразы все-таки можно было разобрать.

– Что происходит, дорогой? – спросила женщина, доставая одежду из шкафа.

Мужчина помедлил с ответом, словно ему самому трудно было понять смысл того, что он видел вокруг.

– Похоже… кто-то напал на Нью-Йорк, – наконец ответил он мрачно.

– Господи… Но кто именно?

– Понятия не имею, Кэтрин. Все здания вокруг… какие-то мутные. А наш сад… О Кэтрин, такое впечатление, будто кто-то вздумал нарисовать поверх него совсем другой сад.

Женщина попыталась уразуметь, о чем он толкует, но потом крикнула:

– Эмма, если ты уже собрала свои вещи, иди помогай мне!

Мюррей весь сжался, разглядев вошедшую в комнату девушку.

– Господи… – прошептал он.

Эмма стала помогать матери складывать в чемодан одежду, которую они вынимали из шкафа, но при этом то и дело с тревогой поглядывала на отца, а тот словно загипнотизированный не отрывал глаз от событий за окном. Эмма была одета в черное, как и тогда, когда Мюррей впервые увидел ее в зеркале, и на лице ее читались следы горьких переживаний.

– Ты думаешь, мама, нам обязательно брать с собой все это? И вообще, куда мы, по-твоему, отправимся? – спросила она.

– В канализационный коллектор, как и Бриттоны, – не оборачиваясь, ответил отец. – Там мы будем в безопасности.

Мюррей набрал в грудь побольше воздуха, прочистил горло и позвал:

– Эмма!

И его голос, судя по всему, дошел до нее, во всяком случае, девушка мгновенно подняла голову, а потом очень медленно обернулась – похоже, к висевшему в комнате зеркалу, – и застыла в немом изумлении. Ее родители посмотрели туда же. Никто не проронил ни слова. Потом Эмма двинулась к зеркалу. Мюррей следил, как она нетвердым шагом приближается к нему. По ее лицу волнами пробегали самые разные чувства. Теперь Эмма и Мюррей смотрели друг другу в глаза.

– Монти… – прошептала она, но голос ее звучал очень слабо. – Я знала, что ты вернешься, я знала…

– Да, – ответил Мюррей, то плача, то смеясь. – Я всегда возвращаюсь, ты ведь знаешь, хотя иногда – слишком поздно.

– О, теперь я могу тебя даже слышать! – сказала Эмма с детским восторгом.

– Тогда слушай: я люблю тебя и никогда не перестану любить.

Она счастливо улыбнулась, силясь сдержать слезы. Потом прижала ладони к поверхности зеркала. Мюррей сделал то же самое, но их рукам опять не дано было встретиться. Эмма и ее жених были так близко друг от друга, что, казалось, легко могли бы обняться, однако каждый по-прежнему оставался запертым в своей тюрьме.

– Прости меня, – сказала она глухим от слез голосом. – Если бы я не настояла на своем и не села за руль как капризная девчонка… ты был бы сейчас жив.

Мюррей замотал головой, но не смог произнести ни слова. Неужели Эмма и вправду думает, что перед ней дух умершего, которому нравится являться ей в зеркалах? Он не знал, надо ли объяснять, что она ошибается, что он жив, просто он был другим Гиллиамом, видевшим, как погибла другая Эмма. Мюррей решил этого не делать. Скорее всего, она совсем растеряется, а на долгие разговоры времени у них нет. Если бы я не позволил тебе сесть за руль, подумал он с печальной улыбкой, погибла бы ты сама.