Генерал Снесарев на полях войны и мира - Виктор Будаков
Шрифт:
Интервал:
В марте 1926 года умер Алексей Алексеевич Брусилов.
Отношение к нему Снесарева всегда было сложное, менялось, но после Гражданской войны они, многое пережив и став терпимее, сблизились до отношений дружественных. Часто бывали друг у друга, ввели в обиход дни русских побед, празднование Дня георгиевских кавалеров, а незадолго до смерти Брусилов попросил Снесарева разобрать его бумаги, рукописи, воспоминания, письма. (Здесь требуется пояснение. Брусиловских «Моих воспоминаний» как цельной рукописи не существует. Над нею работали трое военных, разумеется, среди них и Снесарев, да ещё пыталась навязать свою волю вдова, которая, как она уверяла, помнила слово в слово всё, сказанное Брусиловым, — дело доходило подчас до несуразицы; так что «Мои воспоминания» искусно и бережно сложены из архивных бумаг, в них есть страницы воспоминаний именно брусиловской руки, сохранены брусиловская интонация, его взгляд и настроение.)
Трудно сказать, насколько боевые соратники были солидарны в вопросе перерождения Красной армии в армию Русскую, помнящую отечественную традицию, но, по давнему убеждению Снесарева, любая призванная и способная защищать родину армия лучше никакой — отсутствующей, ибо в незапертые и неохраняемые двери чаще забредают тати и разбойники, нежели добрые странники.
Похороны Брусилова были даже для Москвы многолюдны. Огромная процессия провожала гроб на Новодевичье кладбище. Снесарев говорил слова прощания, при всей искренности их чувствуя приблизительность и необязательность их, как и любых иных, поскольку главные слова обычно произносят смерть и посмертная история. На похоронах была и его дочь Женя, краем глаза она видела могилы известных и даже знаменитых — в краснокирпичной ограде покоилась своими высокими именами Россия.
Дочь впервые вдруг остро почувствовала преходящность всего земного, и только галки и грачи над куполом Смоленского собора, над высокими нагими деревьями казались навсегда обречёнными быть живыми и кружиться, кружиться, кружиться над Новодевичьим монастырём.
Последний отрезок двадцатых годов — вершина судьбы. Вернее, вершина успеха. Путь к вершине — через гористые подъёмы. Пики — книги: «Авганистан», «Введение в военную географию», «Физическая Индия». Масса лекций, масса статей и рефератов, рецензий… Иные статьи, как «Унтер-офицерский вопрос», «Гримасы стратегии», «Единая военная доктрина», «Русский Восток как задача краеведческого изучения», «Послевоенные расчёты держав Антанты», по значимости стоили целых книг.
Профессор и старший руководитель Военно-воздушной академии, профессор Военно-политической академии, военный руководитель Института востоковедения читает лекции не только в названных учебных заведениях, но и в Межевом институте, основанном ещё при Екатерине Второй для отвода земель, упорядочения карт, планов, читает и на всяческих гражданских и военных курсах, даже на курсах военных прокуроров; выступал несколько раз в Институте красной профессуры, но был невысокого мнения о его преподавателях, говорил, что не имеют классического образования, а уже — профессура. Даже неполный список лекций и докладов Снесарева — свидетельство поразительной широты его знаний: «Поход Тамерлана против Тахтамыша в 1391»; «Война в людских суждениях»; «Индия в Мировую войну 1914–1918»; «Генеральный штаб и его назначение»; реферат о книге Э. Фалькенгайна «Верховное командование 1914–1916»; «Ф. Бернгарди о войне будущего»; «Новое в жизни Авганиста-на»; «Историк Ганс Дельбрюк и его школа»; «Военно-экономические перспективы Германии»; «Людендорф и Фалькенгайн как стратегические антиподы»; «Стратегия истощения и стратегия окружения».
2 февраля 1928 года постановленем Президиума ЦИК СССР Андрею Евгеньевичу Снесареву за многолетнюю и полезную деятельность по строительству Вооружённых сил было присвоено высшее в стране звание Героя Труда. 24 февраля 1928 года в газете «Красная звезда» был напечатан список лиц, получивших это звание; среди них знаменитые конструкторы-оружейники Ф.В. Токарев и В.А. Дегтярёв, В.Н. Чеботаревский и Л.В. Чижевский. Прибывший из Калуги и приглашённый Снесаревым на чай, Чижевский рассказывал о космосе и Циолковском, не без гордости поведал о наблюдениях своего сына Александра, который уже к тому времени подметил, что между циклами солнечной активности и жизнью на земле существуют связь и зависимость, что природные и социальные бедствия на Земле совпадают с «неблагополучными» явлениями на Солнце — появлением и исчезновением пятен, выбросом крупных протуберанцев. Впоследствии Александр Леонидович Чижевский положил основание космической биологии, впервые применил математические методы при изучении физических свойств крови в кровяном русле; он был избран почетным членом многих академий наук и академических обществ мира.
(Чижевский говорил, что история человечества не есть история историков, которым не дано почувствовать, понять, какие солнечные бури метут человечество. От них, солнечных бурь, — все мировые разломы, революции, эпидемии. Заслуга Чижевского — открытие влияний и воздействий активного Солнца на жизнедеятельность биосферы, — безусловно, значительна для развития естественно-научных представлений. Однако за таким радикально-гелиоцентрическим воззрением просматривается недооценка собственно человеческой творческой нравственной активности в истории, не говоря уже о духовном действии Божественной силы. Да и Снесареву взгляд на войну как на патологический всплеск в социальном поведении, вызванный колебаниями солнцедеятельности, вряд ли бы пришёлся по душе. Он, конечно, ещё из университетского курса не только помнил про «Вековечные возмущения планет» — так называлось исследование ректора Московского университета, академика Д.М. Перевощикова, он не однажды эти планетарные «возмущения» ощущал реально — душевно и сердечно. Но обосновывая философию войны, он видел в последней нравственную трагедию человеческого бытия, где действует и Промысел, и политический аморализм, с которым нужно бороться человеческими, а не космическими средствами. Взгляд Александра Чижевского — это своеобразный астрономический детерминизм, научный недуховный космизм, альтернативой которому были идеи Николая Фёдорова, Павла Флоренского, Алексея Лосева; они смотрели на космос иначе, видя в нём не только проявление сугубо материальных сил и энергий, но символическую и метафизическую реальность, открывающую простор для нравственной и научной деятельности человека. Развивайся советская наука в этом направлении, возможно, её достижения были бы ещё более существенны и неоспоримы.)
В июле 1928 года родился Андрюша-маленький — радость великая, но сразу же и омрачённая: едва его мама вернулась домой, как у неё резко обострилась сосудистая болезнь; её отвезли в институт послеродовых заболеваний, где она пролежала полгода; когда вышла оттуда, ей пришлось заново учиться ходить.
В остальном, семейственном, на первый погляд, всё складывалось хорошо в эти последние годы двадцатых. Глава семьи — Герой Труда. Сын Евгений — юрист-защитник. Дочь, окончив школу с педагогическим уклоном, курсы французского языка, вечернюю балетную школу, осенью 1929 года поступила в Институт востоковедения. Сын Кирилл учился там уже на четвёртом курсе. В феврале — марте того года он побывал на Севере с международной группой инженеров лесного дела, был переводчиком-экономистом, видел Вологду, Архангельск, Пинегу, Мезень… село Княж-Погост, Усть-Сысольск — все старинные северные уголки со старинными названиями.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!