Robbie Williams. Откровение - Крис Хит

* * *

Чарли заболел, Джен ведет его к врачу.

«У тебя в этом возрасте было то же самое», — сказала Джен Робу по возвращении.

«Что? — удивляется Роб. — Ритм?»

Джен говорит, что у Роба были аденоиды и воспаление среднего уха. Рассказывает материнскую историю — как сына оставили на ночь в больнице, а ей пришлось вернуться домой, чтоб смотреть за пабом, а когда вернулась, увидела Роба, раскачивавшегося на прутьях кровати, которые предназначены для того, чтоб подтягивать себя.

* * *

В дни, приближающиеся к Brit Awards, спина Роба — периодически возникающая уже много лет проблема, обострившаяся в последние недели, — болит все сильнее. После того как он сходил на репетицию Brit Awards, новость об этом просочилась в прессу, которая тут же стала публиковать статьи. Робу это не нравится. Кто им слил?

«Кто угодно мог», — считает Майкл.

Роб обдумывает.

«Вот знаешь, в Нью-Йорке надо держаться от крысы в пяти футах, — говорит он. — В шоу-бизнесе тоже».

* * *

В его гримерку на Brit Awards наносит визит Эд Ширан.

«У меня спина жутко болит, — говорит Роб. — А ты чем болеешь?» Я не знаю, слыхал ли он что-нибудь про недуги Ширана или же просто предполагает, что у людей их рода занятий что-то такое должно быть.

Эд, у которого джетлаг, отвечает, рассказывает про бешеное расписание своей промо-кампании, потом спрашивает Роба: «Когда у нас будет эта паб-викторина?»

Дом Эда находится неподалеку от жилища Роба, и они придумали проводить вечера викторин, о чем Роб уже говорил в интервью.

«Давай до того, как я вернусь в Лос-Анджелес», — говорит Роб, и они сравнивают шрамы. У Эда — на правой щеке. У Роба — на правой стороне верхней губы.

(Если верить газетам, то шрам у Эда появился из-за того, что принцесса Беатрис на вечеринке играла в посвящение Джеймса Бланта в рыцари, и меч сорвался.)

«Ну, что думаешь?» — хвастается Эд своим шрамом.

«Классный у тебя. А мой не очень».

«А у тебя он из-за чего?»

«А просто прыгнул на кровать с „маком“, „мак“ воткнулся мне в лицо углом…»

А произошло это во время краткого отпуска в Абу-Даби. Роб потом посвятит в детали. «Я совершал эдакий прыжок Супермена на кровать, — объясняет он. — И мое тело наткнулось на компьютер». Получился беспорядок и столько крови, что сначала он решил, что разорвал губу. «Больше шок, чем все остальное», — говорит он. В конце концов оказалось, что даже швы накладывать не нужно, но без корректировки шрам останется навсегда. Айда хочет, чтоб он его убрал.

«Хочу оставить, — говорит он. — Мне он нравится».

* * *

Церемонию Brit Awards Роб закрывает мегамиксом из своих новых песен, а потом возвращается на сцену, чтоб спеть «Feel», который передают по ITV2 в качестве номера после шоу. Вот в этой финальной части происходит неразбериха. Во-первых, сперва длительная задержка. Потом, уже начав петь, Роб, кажется, чувствует, что аудитория его уже не очень слушает, поскольку основная часть церемонии позади, и он меняет слова перед первым припевом:

Но даже на такое никакой внятной реакции. Есть причина: публика ничего не слышит, ни его вокал, ни музыкантов, до середины песни, пока на пульте звукорежиссер не догадался что-то подкрутить. Ощущение беспорядка усиливается из-за того, что в отсутствие охранников некоторые зрители забрались на дальние края сцены, которые ближе к публике, и там под песни Роба танцуют парами.

Все это довольно странно, но в общем все выступление проходит хорошо, один из танцоров Роба падает со сцены, а он об этом узнает только завтра из газет. Некоторые будут сокрушаться, что Роб исполнил только новые песни, и правота в их словах есть — странно на финал мероприятия ставить какого угодно артиста с тремя песнями нового альбома — но если б он исполнил набор предсказуемых старых хитов, то тоже бы жаловались.

Правда в том, что он просто рад, что все это закончилось и что он прошел через это без проблем. Он и так слишком долго держался на честном слове.

«Я очень храбрый, — говорит он, — потому что сходил с ума. Мне надо было, чтоб никто не знал, что я сумасшедший. Ну, чтоб это было семь из десяти, а я б не выглядел настолько чудно́, как ощущаю в голове своей. Потому что я был чудаком типа Вайноны Райдер».

* * *

Иногда лучший способ справиться со словами, которыми хотели тебя обидеть, — это взять их и переделать. Или перетвиттить, как Роб сделал в данном случае:

Робби Уильямс похож на человека, который попытался вызвать из памяти Моррисси.

«Я от этого хохотал, — говорит он. — Это, конечно, и „оу!“ в каком-то смысле. Но посмеяться меня заставило».

* * *

Трудно в это поверить, но однажды Роб чуть ли не выступил с Моррисси. Один вариант этой истории изложен в «Автобиографии» Моррисси, которая печально известна прихотливостью и предвзятостью:

Робби Уильямс повесил мне на дверь две записки. У него настолько плохой почерк, что я мог прочитать только центральную строчку, которая просто орала: «Давай сделаем что-нибудь ВМЕСТЕ». А на другой буквы кричали «ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ!» Далее он тут и там использует текст из You Are The Quarry, «Если мы вместе споем, то это их собьет с толку».

Далее меня приглашают спеть с Робби на грядущей церемонии Brit Awards, награда, которую Роб каким-то образом собрал в количестве восемнадцати штук (вряд ли стоит говорить, что мой наградной кабинет все еще чист и отполирован). Я вежливо отклонил данное предложение, но извечно дипломатичная британская желтая пресса выскочила с МОРРИСИ ПОСЛАЛ РОББИ УИЛЬЯМСА. Это пресса не в состоянии представить себе, что отказ может быть выражен в словах добрых словах, а не дико злобных.

В воспоминаниях Роба история выглядит несколько по-другому. Он не знает точно, у кого родилась такая идея, но ему сообщили, что Моррисси хочет спеть дуэтом, если Роб выполнит два условия: «Мы поем его песню, что отлично, песню под названием „I Like You“. А в финале он хочет поцеловаться, как Бритни с Мадонной». Моррисси, возможно, решил, что второе предложение автоматически убьет идею, но Роб, разумеется, тут же согласился. «Я от этого прям взвился. Целоваться с Моррисси! Вот это было бы круто. У него же лицо типа жестоко-прекрасное. Понимаешь, вот видеть идолопоклонство это — когда тыщи гетеросексуальных мужиков, думаю, переспали бы с Морриси. Я б сам, наверное, с Моррисии б не переспал, но уж точно пообнимался б и поцеловался. Это было бы чудесно».

Но — не судьба.

«Я думаю, он все-таки, наверное, немножко блефовал. Может быть. А я — нет. Я б его поборол, повалил бы на пол и вообще победил бы. Не знаю даже, завела б меня мысль, что и он вызывает меня на блеф. Но я неблефуемый, когда до таких вот штук дело доходит. Наверное, он о чем-то таком размышлял в тот день, но потом быстренько на попятную пошел. Как обычно у него».