Дороги Сонхи - Антон Орлов

шариками-светляками. Кровать под кисейным балдахином настоящая, зеркало в человеческий рост тоже настоящее, хотя и битое – но сколы и царапины умело замаскированы чарами. В шкатулках с откинутыми крышками и на подносах переливаются драгоценности, их здесь столько, что хватит на несколько ювелирных лавок. Сверкает золотое шитье на драпировках, на раскиданных по полу подушках и на одеяниях парочки, уютно расположившейся с бокалами посреди этой роскоши. Бокалы пустые, в воздухе витает слабый запах вина и крови.

– Взгляни на этого жемчужного жука, моя несравненная госпожа. Чувствуешь в нем магию?

– Нет там магии.

– Сейчас нет. Но со временем может появиться, если посадить его вот на этот рубиновый кристалл… Придется подогнуть ему лапки, чтобы он обнимал кристалл… И хранить в запечатанной соответствующим заклинанием шкатулке, не открывая в ближайшие двести-триста лет. Как я и предполагал, среди твоих сокровищ есть кое-что с волшебным потенциалом, и при нужном импульсе это потенциал будет реализован.

– Двести-триста лет – это так долго…

– Зато когда плод созреет, ты получишь еще один артефакт для сохранения человеческого облика. И мы ведь далеко не все тут изучили. Я уверен, найдется что-нибудь с не столь длительным периодом…

Обняв Лорму за талию, Эдмар припал к ее алым губам, пара томно откинулась на подушки. Затаившийся на дереве кот беззвучно зашипел. Как же ему хотелось запрыгнуть в окно, исполосовать обоих когтями… В этот раз на то, чтобы совладать с собой, потребовалось больше усилий.

Мгновение – и лазутчик с распушенным хвостом растворился в ночи. Только оставшиеся на ветке царапины напоминали о его недавнем присутствии.

Куду сидел на корточках в темном коридоре, сбоку от занавешенного проема. Если понадобится, господа его позовут.

«Все пошло не так, наперекосяк...» – эту прилипчивую песенку он слышал в Аленде, из дверей ресторана, возле которого просил подаяние. Вот-вот, все пошло не так. Напрасно они с Монфу остались в ларвезийской столице, понадеявшись, что Дирвен позже заберет их. Надо было сразу уехать. Но Повелитель Артефактов велел им собирать информацию и обо всем докладывать, а они привыкли подчиняться, еще со времен Унбарха привыкли… Если б они сбежали, остались бы без покровителя. Но они и так остались без покровителя! Все пошло не так. Безглазый Вышивальщик, в нынешнем мире почти забытый, равнодушно тычет иглой куда попало, и у них по-прежнему нет выбора. Никогда не было, и сейчас нет. Эта мысль об отсутствии выбора была ощутимо тяжелой – словно того и гляди проломит голову изнутри, и… И что тогда будет?

Тейзург пожелал посмотреть жемчуга и другие драгоценности из сокровищницы Лормы – «вдруг найдется что-нибудь с магическим потенциалом». Вурвана колебалась, и он обезоруживающе улыбнулся:

– Ты ведь не думаешь, что я собираюсь прикарманить бриллиантовые запонки или золотую ложку?

– Вдруг ты попытаешься что-нибудь из этого использовать, чтобы отомкнуть ошейник? Любимый, если еще и ты меня предашь, мне будет больно.

– Моя несравненная госпожа, меня интересуют только неволшебные вещицы. Если в чем-то присутствует слабый зародыш магии, этого недостаточно, чтобы справиться с твоим заклятьем. Речь не об артефактах, спрячь их подальше, раз тебе так будет спокойней. А хочешь, будем изучать их вместе? Попробуем найти сочетания, которые дадут нужный нам эффект.

Все волшебные изделия Лорма и впрямь от него спрятала. И на том спасибо. Он уже подобрал несколько «многообещающих сочетаний», и казалось, всерьез увлекся этой игрой. К тому же он всегда любил красивые вещи.

– Складываю из драгоценных осколков слово «любовь», почти как в одной старой сказке.

– Я не помню такой сказки, – отозвалась царица после недолгого молчания – словно и впрямь попыталась вспомнить, о чем идет речь.

– Это иномирская сказка. Моя несравненная госпожа, попробуй вытащить булавку. Мы ведь сегодня еще не пробовали.

– Не получилось, – грустно заметила Лорма несколько мгновений спустя.

– Увы, я и сам не рад, что я настолько эгоистичен и самовлюблен. Может быть, получится завтра? Или послезавтра…

С царицей он был нежен, как шелк, а над Куду втайне издевался.

Однажды переспросил, как его зовут, и, услышав «Бельдо Кучелдон», недобро сощурил холодные змеиные глаза:

– Я спрашиваю, как тебя зовут по-настоящему? Рискнешь соврать?

– Бречьятох Куду Этеква … – пролепетал несчастный, чувствуя себя так, словно падает в пропасть.

– Так я и думал, – Тейзург доброжелательно усмехнулся.

Ну, по крайней мере, эта усмешка выглядела доброжелательной.

– Господин консорт, я давно уже не служу моему прежнему господину, который был вашим врагом, – чуть-чуть осмелев, затараторил Куду. – Я служу нашей несравненной госпоже. Вы сказали госпоже, как вы на самом деле относитесь к Хальнору, и раз это так, у вас ведь нет больше повода, чтобы на меня гневаться?

– А разве для этого нужен повод? – консорт в картинном изумлении приподнял бровь. – Бречьятох Куду Этеква, ты меня удивляешь.

Он продолжал улыбаться, но смотрел загадочно, и собеседника затошнило от страха: не надо было этого говорить... Тейзург издевается над бывшими учениками Унбарха ради своего удовольствия, потому что это Тейзург. Он и Начелдона убил ни за что, ни про что – просто ему это показалось веселой шуткой. Хорошо, что хотя бы Флаченде пока не сделал ничего дурного.

За Флаченду Куду грызла совесть. Втайне он надеялся, что бобовая ведьма рано или поздно сумеет сбежать от Лормы и вернется в Аленду. Хотя посмотришь на нее, и никакой надежды: девушка выглядела подавленной и беспомощной, как будто потерялась в кошмарном сне.

Прислушиваясь к голосам за портьерой – заняты друг другом, его не зовут, уже хорошо – Куду вытянул затекшую ногу, обреченно вздохнул. Все идет не так, с незапамятных времен все идет не так.

Сменить облик. Пока он кот, контролировать свои эмоции и понимать, что откуда взялось, в разы труднее. Но если перекинуться здесь, в два счета застукают, а до границы бежать и бежать. Найти укрытие? Что-нибудь, что сойдет за укрытие? Он до рассвета рыскал по лесу и наконец обнаружил подходящее место.

Искрошенный постамент, на нем заросшая лишайником и оплетенная лианами статуя. Давным-давно была статуя, теперь просто камень. Но в прошлом это было священное изваяние Той, Что Носит Фрактальный Венец, и оно до сих пор сохранило остатки связи со своим прототипом. Ощущается, как слабое впечатление, но для него в самый раз. А главное, под этим постаментом нора. Достаточно большая, чтобы поместился худощавый человек, скорчившись в три погибели. Человеку в нору не пролезть, но перекинуться можно и