Тортоделка. Истинный шедевр - Евгения Грозд

не веря в столь жуткую новость. Ладонь Вики коснулась плеча.

Нет, это неправда!

60. Зелёная папка

ВИКА

Известие о гибели Марата подкосило всех членов семьи. Больше всего Германа. Братья часто ссорились и порой не на шутку. Много обид и недосказанностей — всё то, что не стирает смерть, оставляя живым только чувство всепоглощающей вины.

Я не любила своего деверя, но смерти ему никогда не желала, несмотря на его столь низкий поступок по отношению ко мне и родному брату.

Похороны давили эмоционально и психологически, но оставить мужа без своей моральной поддержки не имела права, хоть он и побуждал меня не ходить на церемонию.

Тело его брата почти полностью обгорело в жуткой аварии, опознание буквально шло по личным вещам. Гроб решили не открывать, так как зрелище не подлежало к созерцанию.

Тихий плач женщин семейства на церемонии погребения, скорбные лица мужчин. У Марата оказывается было немало друзей и коллег. К своему шоку, выцепила глазом в толпе и рыжую мерзавку Лику. Вся в чёрном, бледная, красные от слёз глаза не прячет под стеклом очков. Тебя его гибель так же не оставила равнодушной. Интересно, почему?

Герман тоже её заметил и, к моему удивлению, полностью проигнорировал. Я держалась за его стальную ладонь и четко следовала из церкви за ним.

— На кладбище тебе ехать не стоит, — настойчиво попросил муж. — Быть там беременной — плохая примета. Поезжай пока в столовую, проверь всё ли там в порядке.

— Уверен? Вдруг…

— Мне в любом случае тяжело, — перебил Гера. — Но я правда не хочу, чтобы ты с ребёнком под сердцем крутилась возле могил, — мягко поцеловал в край губ. — Поезжайте с Таней. Мне так спокойней.

— Хорошо, — кивнула и, погладив мужа по щеке, покорно выполнила его просьбу.

Следующие дни после похорон стали, словно мёртвые. Даже дети Элины тихонько играли в своей комнате, пока мать пребывала в трауре. Свекровь, вконец, расклеилась и не выходила к нам, как бы мы все не пытались её реанимировать. Потерять сначала мужа, а потом сына — удар сильнее некуда. Если к потере мужа она подсознательно была готова, то к утрате старшего сына абсолютно нет.

Герман походил на свою тень, но всё же что-то пытался делать. Лишь ночью, приходя к нему в комнату, бывало заставала мужчину совершенно разбитым, отчаянно сжимающим подушку в руках. Я молча обнимала его, и голова мужа укладывалась мне на колени.

Спустя месяц после похорон, Герман сообщил, что пока вынужден оставить кондитерскую, так как делами фирмы после смерти брата заниматься больше некому. Муж обещал своему отцу когда-то, что дело семьи продолжит жить, и он не даст ему погибнуть, поэтому считал своим долгом переключиться на семейный бизнес.

Я всецело его поддержала. Поэтому на следующие три месяца осталась почти одна. Герман пропадал в отцовской компании, пытаясь вникнуть в свои новые обязанности, и возвращался лишь глубоким вечером абсолютно без сил.

— Я никогда не желал работать на фирме отца, — печально делился он. — Увы, не моё.

— Думаешь, твоему папе бы понравилось такое насилие над собой? — проронила я, мягко массируя его голову и виски.

— Конечно нет. Но бизнес был его детищем, это то, что кормит всю нашу семью уже много лет. Он любил своё дело, растил и был счастлив передать его своим детям. Жаль, что из нас троих, лишь Марат перенял эту отцовскую жилу.

— Герман, человек должен заниматься не тем, чем приходиться. Это тебя доконает. Поговори со своими родными. Попроси помощи. Я беспокоюсь за тебя, — в ответ на мои слова ребёнок толкнулся. Я улыбнулась, — и наш сын, кстати, меня сейчас поддерживает.

Герман приложил руку к животу, тоже желая пообщаться с малышом. Снова толчок и довольно сильный, отчего аж охнула.

— Ничего себе, боец, — захохотала я, и муж поцеловал в районе пупка.

— Я тебя понял, сынок. Папка что-нибудь придумает.

Течение беременности в последние месяцы шло неспокойно. Давление норовило ввысь, почки шалили, а тело всё время жутко отекало. Я ощущала себя большущим надувным шариком. Работать в кондитерской уже не могла и торжественно передала управление Татьяне, продолжив курировать работу заведения дистанционно.

Моим частым гостем стала Оля, с которой я неплохо сдружилась. Чета Калиных жила неподалеку и поэтому девушка забегала к нам с детьми. Малышня Элины так же радовалась их приезду.

Пока сорванцы громили дом, мы сидели в столовой за чашкой чая и десертом.

— Вижу вы с Германом уже давно семья, но почему-то до сих пор живёте в разных комнатах. Может пора окончательно сдать позиции?

— Может и пора, — поджала неуверенно губы. — Но я, отчего-то всё время жду подвоха. Не знаю как от этого избавиться. Но существование моей отдельной территории, словно защита для меня, мнимое убежище в случае нового апокалипсиса в наших отношениях.

— Викуль, — янтарный взор Оли, серьёзно полоснул до самой сердечной мышцы, — тебе, рано или поздно, придётся решить: простить мужа или уходить. Потому что раздельное жительство — это не семья. Хочешь, чтобы твой сын рос в нездоровой атмосфере?

— Это мои страхи, Оль. Мне постоянно кажется, что если мы снова объявим себя парой, то стервятники опять набросятся на нас. Подставы, подножки и унижения — всё тут же вернётся.

— Пока у вашей семьи есть враги, вашему союзу и раздельное жильё не поможет. Ты как-то странно мыслишь, Вик! — Оля покачала головой.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Вика, это ваши общие недруги, но вы боретесь с ними по одиночке. Ты любишь своего мужа. И я уверена, что и он тебя. Вы должны снова взять друг друга за руки и вдвоём дать усиленный и окончательный отпор. Даже втроём.

Невольно всеми фибрами соглашалась с ней.

— Как у вас было с Ярославом? Гера рассказывал, что и вы через многое прошли.

Оля немного замялась и красивое лицо стало ещё серьёзней.

— Моя встреча с Яриком останется самым жутким моментом в моей жизни, как и любой женщины. Тот день я до сих пор мечтаю стереть из своей памяти. Что он сотворил, прости, не хочу рассказывать, потому что теперь он всё же мой муж. Но, поверь, то, что он делал потом ради меня, перечеркнуло всё причиненное мне зло. Я умудрилась не только простить его, но и полюбить. Тогда я невероятно сильно презирала себя за внезапные чувства к нему, считала себя сумасшедшей, но, видимо, судьба так странно разложила карты. Но, став его женщиной, не пожалела и по сей день. Для того чтобы ощутить полноту