Мария, княгиня Ростовская - Павел Комарницкий

— Вон уже и Буда видна! — подал голос молодой кметь, едущий впереди.

Действительно, из серой хмари проступали очертания Буды, резиденции угорских королей. Князь даже удивился — да неужели вот эти чёрные, угрюмые строения показались ему летом такими прекрасными?

— Аыыы!

Варлам изо всей силы рубанул по круглому шлему, возникшему над зубцами стены, и шлем расселся под мечом, брызнув красным и липким. Вражеский воин полетел вниз, но на смену ему тут же возник новый.

— А-а-а!

— Лестницу, лестницу вниз скидай, ребята!

Ратники, стоявшие на стене, пытались опрокинуть осадную лестницу рогулинами, но железные крючья крепко держались за камень, и враги лезли и лезли, как муравьи…

— Бе-е-ей!

Укрепления Золотых ворот были устроены ступенчато, и чтобы брать их в лоб, нужно было обладать бесстрашием тех же муравьёв. Ни один европейский военачальник и даже половецкий хан не стал бы класть своих воинов в таком штурме. Но монголы воинов не жалели — нижняя площадка, уже занятая ими, была завалена трупами в несколько слоёв, и по всему было видно, что нападающие были намерены продолжать в том же духе и далее.

— Уррагх!

Ловкий, кривоногий и жилистый монгол в бараньей кацавейке спрыгнул на полощадку рядом с Варламом, на лету отбив его меч. Однако в следующий миг меч сотника Мстиши рассадил монголу плечо, и поганый, воя, осел на помост, густо заливая его кровью.

— А-а-а-а! Бе-е-е-ей!

Звон и лязг железа, дикие крики своих и чужих — всё слилось в единый однообразный рёв. Пот заливал глаза, и оттого Варламу казалось, что враги наступают единой многоголовой и многорукой массой, уже переливающейся через край…

— Наши!!!

На площадку уже валом валили витязи кованой рати в сверкающих доспехах, рубя врагов направо и налево. Спустя несколько секунд площадка оказалась очищена, и железные когти штурмовой лестницы, скрежетнув, отцепились от края бойницы.

— Ну, ребята, как вы тут? — сам воевода Дмитр стоял перед Варламом.

— Спаси тя Христос, Дмитр Ейкович! Совсем уже было одолели нас!

— Ну, ну, одолели! Держаться! Бей их!

— Воевода! Беда! Ляшские ворота пали!

— Нападай! Ну!

Молодой парень, сделав зверское лицо, ринулся с дрыном наперевес так, что, казалось, проткнул бы медведя или быка. Однако опытный сотник играючи отклонил учебное копьё, и в следующий миг парень уже лежал на земле, хрипя и кашляя.

— Плохо! Вставай, Горян! Нападай! Э-э… Отставить! Здрав буди, Данило Романыч!

При виде князя новобранцы, проходившие обучение на площадке, вытянулись, перестали махать палками, изображавшими копья и мечи.

— Продолжайте, продолжайте! — Даниил поднял руку. — Как успехи, Немир?

— Да… Так себе, княже, — сотник подошёл ближе, вытирая руки куском холстины. — Ежели бы ещё месяца три парней погонять, был бы толк…

— Нет у нас трёх месяцев, Немир… — вздохнул Даниил.

— А сколько есть? — помедлив, спросил сотник.

— Малой, что ли, такие вопросы задаёшь? — внезапно рассердился князь. — Давай, работай!

Провожая своего князя глазами, сотник покачал головой. Совсем нервы никуда у князюшки. Переживает…

На стене славного града Галича работа кипела вовсю — стучали топоры, мужики перекликались зычно, пахло свежим деревом.

— Здрав будь, княже! — старшина плотников воткнул топор прямо в бревно частокола.

— Как дела идут, Глеб?

— Сам погляди! Ладно ли?

Князь высунулся в бойницу, проверяя работу. Из половины бойниц уже косо, крест-накрест торчали наружу длинные толстые жерди, заострённые на концах. Идея принадлежала самому князю — такие жерди должны были не позволить приставить осадные лестницы вплотную к стене.

— Думаешь, княже, не одолеют поганые сии рогатки? — неожиданно тихо спросил старшина Глеб.

— Да леший вас всех задери! — неожиданно для себя самого взорвался князь Даниил. — Нельзя же совсем ничего не делать!

Что-то случилось у Варлама со слухом. Он перестал различать отдельные слова, и отдельные голоса тоже. Все звуки слились в единый, протяжный, непрерывный рёв, перемешанный с лязгом железа.

Жар слепил глаза, едкая вонь забивала ноздри. Огромный город пылал, как костёр, и никто не делал попыток остановить огонь. Огонь сейчас был союзником, не давая покуда растечься по улицам бывшего Киева свирепым полчищам.

Ещё вчера кипящая и бурлящая масса одолела-таки последнее кольцо стен, и с тех пор Варлам не ел, не пил, не думал — просто отражал удары и рубил, и снова отражал, и снова рубил…

Они отступали шаг за шагом, теряя товарищей. Как-то незаметно исчезли и могучий рыжебородый Прокл, и коренастый Илья, и долговязый Вешнян… Последним исчез сотник Мстиша, так же незаметно, как и остальные.

— Обходят! Давай в церкву! — заорал на ухо Варламу незнакомый ратник, явно чужой сотни. Впрочем, какие теперь уже тут сотни… Однако смысла слов Варлам не уловил, продолжая медленно пятиться, выставив перед собой иззубренный меч.

Видя, что Варлам не понимает, незнакомый ратник без затей схватил его за воротник и потащил за собой к видневшейся уже совсем рядом Десятинной церкви.

Варлам пришёл в себя и начал наконец различать слова, только когда захлопнулись тяжёлые дубовые створки. Внутри храма царил полумрак, воздух был тяжел от дыма, сочившегося снаружи. На полу сплошной массой сбились женщины и дети.

— Ты ровно глухой, дядя… — запалённо дыша, сообщил Варламу ратник, притащивший его сюда. — Я тебе кричу в самое ухо, а ты хоть бы хны…

Гортанные крики снаружи сменились тяжёлыми ударами в дверь. Немногочисленные уцелевшие ратники выстроились полукольцом без всякой команды, держа наизготовку мечи.

— А ну! — приказал неизвестный Варламу витязь в богатых, сплошь забрызганных кровью и мозгами доспехах. — Тащите всё сюда! Завал делаем, быстро!

Снега на улицах Киева практически не осталось — он весь стаял от жара. Гигантский пожар, бушевавший на протяжении последнего дня, уже стих, но сизый дым от развалин плотно висел над бывшим городом, щекотал ноздри, и Бату-хан то и дело чихал.

Белый конь, привычный к картине всеобщего разрушения, не ярился от дыма — ступал по заледеневшей мостовой уверенно, перешагивая через валяющиеся трупы. Впереди виднелась закопчённая громада урусского храма — именно там урусы держались дольше всего.

Бату-хан даже головой потряс — до того вдруг ясным было ощущение, что всё это происходит не сейчас, а три года назад.

— Скажи, Сыбудай… Тебе не кажется, что все урусские города на одно лицо?

— Все города после штурма на одно лицо, мой Бату, — лицо старого монгола оставалось невозмутимым. — И не только урусские. В Гургандже было то же.