Про Иону - Маргарита Хемлин

Руфа делает напиток специально для него. Ни у кого в Москве и во всем Советском Союзе чайного гриба не осталось. А у нее есть. Потому что она живет не по моде и не по журналу «Здоровье», а сама по себе.

Петр — еще был в школе — прибежит после уроков: хлоп грибочка. «Мама, я все выпил, ты опять замути». Замути! А не подумает, что в доме еще находятся люди — и отец, и сестры. Всем пить хочется. Все-таки эгоист. Именно что эгоист. Довел мать до упадка, а теперь пишет записочки. Волнуется. Приветы передает от своей Бэллочки.

Руфа раскалялась. И понимала, что наговаривает на сына лишнее. Тем более что он остался возле нее один. По крайней мере в одном городе, хоть и без связи. Сестры в Америке, муж в земле.

— Что так, что так, одно и то же, — махнула рукой Руфа.

И уже не размышляя конкретно ни о чем, потянулась за банкой на окне.

Достала большой китайский термос, залила туда всю банку, втиснула пробку. Перевернула термос. Проверила, не капает ли. Крепко завинтила алюминиевую крышку. Постояла, держа термос, как малое дитя, и твердым шагом направилась к двери.

Вернулась от порога. На всякий случай написала на обороте записки: «Дорогой сын Петя! Я тебе понесла чайный гриб к Белому дому, где ты находишься. Благодарю за волнение. Мама. Сердечный привет детям и Бэллочке».

Лифт не работал. Но спускаться легче, хоть и с грузом.

Руфа приговаривала, как считалочку:

— И еще одна, и еще одна, и еще одна. Одна, одна, одна.

В голове, разместившись немного позади считалочки, сложилась встречная фраза для разговора: «Сейчас не 41-й год. И доводить мать до такого безобразного состояния никому не позволено. А сыну тем более».

Лазарь обрадовался, что пришла весна. Всю зиму он не выходил из дому, потому что было скользко. А лед — первый враг старого человека. Зимой всегда перед его мысленным взором вставали страшные слова «перелом шейки бедра» и горели багровым светом. Ничего уже не боялся Лазарь в жизни, а только боялся этой надписи в пространстве.

Соседи помогали с покупками, но не всегда чужому человеку скажешь о своих желаниях. Лазарь очень мечтал о пряниках и конфетах, а также о домашнем сале с мясными прожилками, но стеснялся попросить, чтобы приобрели. Курицу, молоко, хлебчик, подсолнечное масло — пожалуйста и понятно. Лакомства как-то не к лицу, чтобы затруднялись по такому поводу.

И вот наступила весна.

Из окна, с балкона, сколько возможно, Лазарь Петрович обследовал окрестности и пришел к выводу, что уже можно.

Помылся, стоя в ванне, потом отдохнул до вечера, перед сном приготовил большую матерчатую сумку, засунул туда пару пластиковых пакетов, положил это дело у двери и лег с легким сердцем спать до светлого утра.

Утром погода благоприятствовала. Солнышко, легкий морозец — и даже ледок. Но несерьезный, сразу видно. Нестрашный ледок, а только для вида.

Лазарь вышел на базар. В подъезде встретил соседку, сообщил ей, что вот открывает самостоятельный сезон и теперь ему все трын-трава насчет затруднения посторонних людей. Теперь он никому не в тягость. Спасибо за хорошее отношение.

Соседка поприветствовала и пожелала счастливого пути:

— Вы только недалеко, дорога ненадежная. А вообще — воздухом подышите, как следует, оно всегда полезно.

Лазарь кивнул:

— Подышу, а как же, шо ж мне не дышать? Дошкандыбал до весны, так дыши! Правильно говорю?

— Правильно-правильно. Вы всегда правильно рассуждаете, дай вам Бог здоровьичка.

— Так дает же ж, что еще просить.

Лазарь шел на базар. Ступал бодро, твердо. Солнце светило, птички пели.

На базаре людей было не много — продавцов больше, чем покупателей. Но привоз хороший.

Первым делом — в мясной павильон. Сначала обошел кругом, приценился. Дороговато, конечно, ну так ему не пуд нужен.

Остановился у красивой тетки:

— Почем ваше сало, хозяечка?

— Десять гривень. Берите. Лучше на найдете. Сало хозяйское.

— Ага, десять. А попробовать дадите?

— А шо ж не дать? Пробуйте. — Тетка протянула на кончике ножа крошечный кусочек.

Лазарь попробовал.

— Хорошее сало. А сколько стоит?

— Та я ж сказала: десять гривень.

— Ну то ж вообще цена, а так шоб купить?

— Десять. Шо, плохое сало?

— Сало хорошее, только сбавьте трохи.

— Шо вы торгуетесь, моя цена самая маленькая на весь базар. А сало какое — вы ж посмотрите: мясинка до мясинки, як узорчик вышитый.

— Ну да. А чем смалили? Я шо-то привкус чувствую.

— Мужчына, шо вы говорите, який привкус?

— Не лампой смалили?

— Якой лампой! Чистая солома! Берите. Сколько вам весить? Ну?

Тетка взвешивала на руке шмат сала и смотрела на кусок такими глазами, как будто ей надо было немедленно решить, выходить ли за этот кусок замуж.

Лазарю это не понравилось. Он отошел к другой продавщице.

Тетка вдогонку заголосила:

— Вы ж попробовали, вам же ж понравилося, шо ж вы мне голову морочите?

Но Лазарь уже приступил к следующей попытке:

— Сколько стоит?

— Десять гривень. А це подчеревочек — дэшевше отдам. А може, хочите несоленое? Ось яке товстэннэ! Оце сало дак сало! Бомба! Чиста бомба, а не сало! Дывиться, мужчына. Лучче не найдете нидэ! Пробуйтэ! — Хозяйка отрезала квадратик и подала.

Лазарь попробовал. Вот — точно такое, как хотелось. Главное — не жуется, а тает во рту.

— Сколько вы говорите? Девять?

— Десять! Скоко вешать?

— А так, шоб купить, сбавите?

— Ну ладно, сбавлю. Скоко вешать? Кило? Два? А то тры берить. У морозилку положите, оно токо лучче будет через врэмъя. Ну, за девять отдаю.

— Ладно. Взвесьте мне с полкило.

— Ой, такой вес, а так торгуетесь, мужчына. Полкило я токо за десять. Скидка на большой вес. Вы ж сами подумайте.

Лазарь махнул рукой:

— Ладно, давайте за десять.

Хозяйка взвесила кусок на шестьсот граммов и взяла пять гривень — для почина.

Теперь за пряниками-конфетами, потом — хлеб и прочее и — домой. Но это уже легко. Пряники они и есть пряники, что их выбирать, не говоря о хлебе.

Остановился и у рыбного павильона. Пересчитал деньги и решил прикупить свежей рыбы.

Выбрал карпа, с чешуей, как зеркало, с блестящими плавниками, с огромными глазищами. Продавец несколько раз ударил рыбину по голове обухом, пока утихомирил.