Спящие красавицы - Оуэн Кинг

— Там. — Она указала на одну из дорожек. — Ты видишь это? Пожалуйста, скажи, что видишь.

— Да, — сказал Гарт. — Будь я проклят.

Он спрятал драгоценный пакет с Фиолетовой Молнией за пазуху расстегнутой рубашки и встал на одно колено, осматривая светящийся след. Он воспользовался листом, чтобы слегка к нему прикоснуться, понюхал отпечаток, а затем смотрел, как пятно исчезает.

— Это волокна кокона? — Спросила Микаэла. — Не так ли?

— Возможно, были ими когда-то, — сказал Гарт. — Или, возможно — это экссудат[269] того, что вызывает коконы. Я просто гадаю, но… — он встал на ноги. Он, казалось, забыл, что они пришли сюда в поисках наркотиков, и Микаэла увидела умного, практикующего врача, который иногда поднимался с королевской метамфетаминовой кровати внутри черепа Гарта. — Ты ведь слышала эти сплетни, не так ли? Когда мы ходили в торговый центр, чтобы пополнить запасы продуктов? (Упомянутые запасы — пиво, картофельные чипсы, лапша быстрого приготовления и экономичная банка со сметаной — были ну очень уж скудными. Шопуэлл был открыт, но практически разграблен.)

— Слухи о женщине, — сказала она. — Конечно.

Гарт продолжил:

— Может быть, у нас действительно Тифозная Мэри[270] прямо здесь, в Дулинге. Я знаю, что это кажется маловероятным, во всех сообщениях говорится, что Аврора началась на другом конце света, но…

— Я думаю, что это возможно, — сказала Микаэла. Все колесики её умственного механизма снова крутились, причем на максимальной скорости. Чувство было божественным. Это может продолжаться недолго, но пока это происходит, она намеревалась ездить на нем, как на одном из тех механических быков. Яхоу, ковбойша. — И еще кое-что. Кажется, я знаю, откуда она взялась. Пойдем, я тебе покажу.

Десять минут спустя они стояли на краю поляны. Лиса пропала. Так же как тигр и павлин с шикарным хвостом. Также как и разноцветные экзотические птицы. Дерево все еще было там, только…

— Ну, — сказал Гарт, и она практически слышала, словно воздух, выходящий из проколотой шины, как его интерес к происходящему уменьшается, — это прекрасный старый дуб, Микки, я соглашусь с этим, но в целом, я ничего необычного не вижу.

— Я не это видела. Не это. — Но она уже сама начала сомневаться. Возможно, и мотыльков она представила себе тоже.

— Даже если в этом у тебя и были галлюцинации, те светящиеся отпечатки ладоней и ступней, безусловно, сюжет для Секретных материалов.[271] — Гарт сиял. — У меня есть все серии на дисках, агенты там крутые, хотя сотовые телефоны, которыми они пользуются первые два или три сезона просто умора. Давай вернемся в дом, покурим и посмотрим, что скажешь?

Микаэла не хотела смотреть Секретные материалы. Она хотела проехаться в тюрьму, и посмотреть, сможет ли она взять интервью у героини дня. Казалось, что для этого нужно приложить массу усилий, и довольно сложно было себе представить, чтобы ей позволили хотя бы взглянуть на неё (что-то типа Злой Ведьмы Запада,[272] в джинсах и человеческом обличье), но после того, что они здесь увидели — место, откуда та женщина, предположительно, появилась…

— Как насчет реальных Секретных материалов? — Сказала она.

— Что ты имеешь в виду?

— Давай прокатимся. Я расскажу тебе по дороге.

— Может быть, мы могли бы сначала попробовать эту штучку? — Он покачал пакетом, с надеждой.

— Чуть позже, — сказала она. Надолго откладывать не получится, потому что усталость окутывала ее. Это было похоже на барахтанье в удушающем черном мешке. Но в нем был один маленький разрыв, и этот разрыв — ее любопытство — впускал в мешок сноп яркого света.

— Ну… ладно. Хорошо.

Гарт вел их по тропинке обратно. Микаэла остановилась и еще раз оглянулась через плечо, в надежде снова увидеть удивительное дерево. Но там был простой дуб, широкий и высокий, но вовсе не сверхъестественный.

Хотя истина где-то рядом, подумала она. И, может быть, я не так уж и устала, чтобы до неё докопаться.

7

Надин Хикс была старомодной; в дни до Авроры у неё была привычка представляться как «миссис Лоуренс Хикс», как будто женившись на своем муже, она в какой-то степени стала им. Теперь она, завернутая, как свадебный подарок, сидела, полулежа, за обеденным столом. Перед ней стояла пустая тарелка, пустой бокал, салфетка и столовые приборы. Впустив Фрэнка в дом, Хикс провел его в столовую, затем заместитель начальника тюрьмы сел за вишневый стол напротив жены, чтобы закончить свой завтрак.

— Бьюсь об заклад, вы думаете, что это странно, — сказал Хикс.

Нет, думал Фрэнк, я не думаю, что размещение твоей покрытой коконом жены, больше похожей на какую-то гигантскую мумифицированную куклу, за обеденным столом — это странно. Я думаю, что это, о, как там-биш это слово? Ах, вот оно: безумие.

— Я не берусь вас судить, — сказал Фрэнк. — Это для всех ужасное потрясение. Каждый делает то, что может.

— Да, офицер, я просто пытаюсь придерживаться старых привычек. — Хикс был одет в костюм, и он побрился, но под его глазами были огромные мешки, а сам костюм был помят. Сегодня одежда у всех, казалось, была помята. Сколько мужчин знали, как гладить? Или правильно складывать, если на то пошло? Фрэнк знал, но у него не было утюга. После расставания с женой, он стирал свою одежду в Дулингской химчистке, и если ему срочно была нужна пара отглаженных штанов, он засовывал их под матрац и лежал на нем в течение двадцати минут или около того, и считал, что это то, что надо.

Завтрак Хикса представлял собой куски говяжьей вырезки на тостах.

— Надеюсь, вы не против, если я поем. Старое доброе дерьмо-на-крыше.[273] Приготовление этого блюда возбуждает аппетит. После этого мы посидим во дворе. — Хикс повернулся к жене. — Не так ли, Надин?