Маски Черного Арлекина - Владимир Торин

Лицо тем временем приблизилось. Мертингер смог разглядеть черты: узкие скулы, заостренный подбородок и тонкие серые губы, высокий широкий лоб, лишь подчеркивающий общую треугольную форму лица, прямой нос со слегка округлым кончиком, длинные, с незначительным изломом брови и... все. На месте глаз по-прежнему царили непроглядные черные кляксы. Ни одной эмоции, ни единой мысли нельзя было прочесть на этом выточенном, словно у статуи, лице – как будто они были просто стерты.

Зато теперь стало возможным различить и остальное тело (если его можно было так назвать) незнакомца. Все, что выходило из шеи, было бесформенным, сплетенным из мрака, и глаз лишь на мгновение мог зацепиться за движущиеся контуры, ежесекундно меняющие очертания, словно ночной гость был сплетен из сотен маленьких шевелящихся перепончатых крыльев.

– Мы нашли тебя, – прошептал склонившийся над эльфом незнакомец, обдав его ледяным дыханием. – Мы нашли себя в тебе. Ты вернешь нам себя. Ты отдашь нам себя, и мы откупорим сосуд, освободив свою разъединенную душу. А потом мы скуем три ее части вместе и станем единым целым. Наконец... – Когда он говорил, слегка растягивая слова, изо рта проглядывали острые клыки.

Вампир...

– Изыди, тварь...

– Нас изгоняют, но нас здесь нет. Нас нет и в себе. Душа в чужих руках. Часть целого – в другой части. Смерть – к смерти, жизнь... а вот ее мы не помним. Мы и так в тюрьме, не нужно нас изгонять. Мы и так мертвы, нет смысла нас убивать. Нашу душу разделили, разорвали на несколько кусков. Нас держат, нас натравливают, как собак. Мы на охоте, но не мы охотники...

Единственное, что понял Мертингер из бессмысленного бреда носферату, это то, что его кто-то послал.

– Кто вас натравливает?

– У господина много имен, а слуг еще больше. Но Ллар Вейленс не слуга ему. Нет. Мы – сенешаль Райвена Когтя Ворона, Сгинувшего Короля, мы – самый древний из всех ныне... неживущих. И вскоре мы изопьем из чаши свободы, из чаши единства...

– Почему ты все это мне рассказываешь? Ты пришел убить меня? Если да, то почему не сделаешь этого?

– Время... Пока мы не можем тебя убить: во снах не властно оружие яви, и даже Призрак. Но мы не только во сне, там мы ищем тебя и скоро найдем, и тогда Призрак вопьется в твое тело. Мы уже знаем, где ты. Ллар Вейленс нашел тебя. Еще немного... Ты спишь сейчас, а мы – всего лишь твой сон. Твой кошмар на крыльях ночи.

– Значит, я сплю?!

– Время твоего сна дает нам возможность приблизиться к тебе и... что это такое? – Белое лицо вдруг исказилось. Носферату дернулся и отпрянул от неподвижного Мертингера. – Что ты делаешь?!

– Я ничего не делаю. – Эльф сам ничего не понимал.

– Голод! – возопил вдруг Ллар Вейленс. – Бездонная пасть, ненасытное чрево! Мы голодны, но мы – сама сытость в сравнении с... ним.

Он резко обернулся, отпрянув от Мертингера, и тут эльф увидел его. Во мраке сна, помимо самого лорда Недремлющего Дракона и того, кто называл себя Лларом Вейленсом, был еще некто. Широкоплечая обнаженная фигура, сплетенная из прядей белесого тумана, стояла неподалеку, глядя на Мертингера и его жуткого собеседника. У незнакомца были очень длинные – не менее десятка футов – белоснежные волосы, трепещущие за его спиной, как крылья, а пальцы венчали когти, каждый из которых размером походил на меч. Сквозь дымчатое тело проглядывало сердце в виде острого многогранного рубина. Эта мглистая фигура была одновременно и прекрасной и отталкивающей. Идеальных пропорций тело, высокий рост и правильное лицо сочетались с рядами острых загнутых шипов, выходящих из предплечий, локтей и плеч. Это, без сомнения, был демон, богомерзкое порождение Бездны, но при этом даже сама мысль о том, чтобы отвести хотя бы на миг от него взгляд, казалась кощунственной.

– Иногда, когда некоторые засыпают, они больше не просыпаются, – негромко проговорил демон, и от его губ отделилось несколько прядей тумана. Он обращался к Ллару Вейленсу.

– Нет. Ты не изгонишь нас, Голод. Ведь мы знаем, кто ты. Мы знаем, кому ты служишь. Убирайся!

Сплетенная из маленьких черных крыльев фигура бросилась к туманному образу, и они схлестнулись. Это походило на два столкнувшихся смерча. Демон из мглы начал когтями отрывать куски плоти от Ллара Вейленса, и тот закричал, пытаясь вцепиться клыками противнику в горло и при этом оплести его своим шелестящим, постоянно изменяющим форму телом.

Голод оказался сильнее. В какой-то миг он вонзил все свои десять когтей в смолянистую грудь Ллара Вейленса. Тот захрипел, из уголка его губ потекла густая белая жидкость.

– Почему ты это делаешь? – спросил своего убийцу умирающий кошмар Мертингера. – Зачем защищаешь его?

– Он кормит меня, – прошептал Голод. – Мы с ним похожи. И я его люблю.

Он резко развел руки в стороны, разрывая вампира на куски. Тело Ллара Вейленса слилось с мраком, из которого вышло.

Голод быстро подошел в Мертингеру.

– Скорее, – он склонился над эльфом. – Тебе нужно спешить...

– Кто ты такой?

– А ты разве не догадываешься?

– Раньше ты не являлся мне в снах.

– Я – тот, кто чувствует, что скоро освободится Надежда, кого вы называете полубогом и полудемоном Бансротом. Я тот, кого он сотворил. Я тот, кто предвещает: он рядом. Его присутствие дает силы и мне – я очнулся и засыпать более не намерен. Теперь должен пробудиться ты, сын Неалиса. Скорее, пока не пришел Ллар Вейленс.

– Но ты ведь убил его!

– Нет. Дай мне руку.

Мертингер протянул руку, и только тут понял, что свобода движений к нему вернулась. Голод взял его за предплечье, Мертингер сжал предплечье Голода – их руки сцепились замкóм. Прикосновение было ледяным: казалось, от него в теле эльфа вздрогнул каждый мускул, каждая крошечная частичка сознания изошла судорогой. Лорд Дома Недремлющего Дракона успел разглядеть только, что вся правая рука Голода скрывается под облегающим рукавом в виде туго натянутых ремней из иссиня-черной кожи, закрыл глаза и...

Он вздрогнул и проснулся. Окружающий мир был привычным и нормальным – во всех отношениях. Наконец. Скрипел ветвями все тот же осенний лес, а ветер подхватывал в воздух опавшие листья. Тысячами внимательных глаз-звезд бархатная ночь любовалась землей. Месяц, чья коварная ухмылка могла означать только признание вины в каком-то преступлении, подглядывал из-за ветвей, следя за проснувшимся путником. Костерок совсем потух, и от углей поднимался легкий дымок. Все было почти так же, как и тогда, когда эльф заснул. Правда, в его руке сейчас была крепко зажата рукоять черного меча, переплетенная иссиня-черными ремешками. Адомнан... Голод... Так вот как ты выглядишь на самом деле, вот что скрываешь под холодной черной сталью.

Эльф оторвал взгляд от меча и вздрогнул – на поляне было еще кое-что из того, чего здесь быть не могло вовсе. То, что пришло из сна. На мокрой траве в лунном свете лежало бледное тело, превращенное в груду ошметков. Вампир определенно был мертв – трудновато ему было бы выглядеть живым, когда руки, ноги и голова лежали отдельно, а туловище – разорвано в клочья. Кровь была повсюду. Здесь же, прямо в оторванной кисти вампира, лежал тонкий, будто выкованный из лунного света, меч бледной колдовской стали с резной рукоятью из человеческой кости. Вот вам и Призрак, догадался эльф... От одного только взгляда на этот клинок вдруг стало смертельно холодно – при дыхании с губ эльфа начали срываться облачка пара. Прóклятое оружие...