Путь через равнину - Джин М. Ауэл

Они направились к селению Шармунаи другой дорогой, обсуждая по пути, что делать с животными, когда они подъедут к стойбищу.

— Мы можем спрятать лошадей в лесу. Привяжем их к дереву и дальше пойдем пешком, — предложил Джондалар.

— Я не хочу их привязывать. Если охотницы Аттароа найдут их, то легко убьют. А будучи свободными, лошади смогут убежать и прийти на наш зов. Хочу, чтобы они были рядом и я могла их видеть.

— В таком случае поле сухой травы рядом со стойбищем — хорошее место. Обычно они не уходят далеко, если есть где попастись. А на Аттароа и всех Шармунаи могло бы произвести большое впечатление, если бы мы верхом въехали в стойбище. Если они похожи на тех, кого мы встречали, то должны побаиваться людей, которые ездят на лошадях. Они все думают, что в это вмешиваются духи, волшебные силы или что-то другое. И пока они боятся, у нас есть некоторое преимущество, а поскольку нас только двое, то это очень важно.

— Это правда. — Она нахмурилась, тревожась за животных и за них самих; она ненавидела необоснованный страх, но их жизнь была в опасности, как и жизнь мальчиков и мужчин в загоне.

Это был трудный момент для Эйлы. Надо было выбрать из двух зол меньшее, ведь именно она настаивала на возвращении, чтобы помочь людям, даже если их собственная жизнь окажется в опасности. Ей нужно было преодолеть воспитанное в ней стремление к абсолютной правде. Нужно было выбрать возможность спасти мальчиков и мужчин стойбища, спасти и самих себя от безумия Аттароа.

— Эйла! Эйла!

— Да-а… да?

— А как насчет Волка? Ты собираешься взять его в стойбище?

Подумав, она сказала:

— Нет! Они видели лошадей и знают, что мы на них ездим. О Волке им ничего не известно. Зная, что они делают с волками, мне не хочется, чтобы он был так близко. Я прикажу ему сидеть в укрытии.

— Где он спрячется? Кругом открытая местность.

— Он спрячется там, где пряталась я, наблюдая за тобой. Сделаем крюк в сторону горы. Там есть несколько деревьев, кусты и река. Ты можешь подождать меня с лошадьми. Затем мы подъедем к стойбищу с другой стороны.

* * *

Никто не заметил, как они выехали из леса в поле, и потому тем, кто первым увидел мужчину и женщину верхом на лошадях, показалось, что они вдруг возникли ниоткуда. К тому времени, когда они доехали до жилища Аттароа, все собрались там, чтобы посмотреть на прибывших. Даже мужчины в загоне сбились в кучу, разглядывая их сквозь щели.

Аттароа, как всегда, стояла широко расставив ноги и упершись руками в бока, готовая командовать. Хотя она и вообразить не могла, что с ней это может случиться, но она была растеряна, шокирована, когда увидела их, к тому же верхом на лошадях. Те немногие, кому удавалось бежать отсюда, стремились уйти из этих мест как можно скорее. Какая же сила стояла за этими двумя, если они вернулись? Подсознательно боясь наказания Великой Матери и Ее мира духов, Аттароа гадала, что же обозначает новое появление здесь этой загадочной женщины и высокого красивого мужчины, но голос ее звучал спокойно:

— Итак, вы решили вернуться. — Она посмотрела на Ш'Армуну.

Джондалар подумал, что шаманша тоже удивилась, но он видел, как она вздохнула с облегчением. Прежде чем переводить, она напрямую обратилась к ним на языке Зеландонии:

— Я посоветовала бы тебе, сын Мартоны, не останавливаться в ее доме. Мое приглашение для вас обоих остается в силе.

Аттароа пристально посмотрела на Ш'Армуну, уверенная, что та сказала больше слов, чем требовалось для перевода. Но без знания языка ничего не докажешь.

— А почему бы нам не вернуться, Аттароа? Разве нас не приглашали на праздник в нашу честь? — сказала Эйла. — Мы привезли нашу долю пищи.

Она спешилась, подняла корзину и поставила на землю, открыв крышку. Вкуснейший аромат привел всех в изумление, у многих просто слюнки потекли. Им редко в последние годы доводилось видеть такое, особенно зимой. Даже Аттароа опешила.

— Кажется, там хватит на всех, — сказала она.

— Это только для женщин и детей. — Эйла сняла другую корзину, поменьше. Подняла крышку и объявила: — Это для мужчин.

За частоколом послышался гул голосов, да и женщины, выйдя из своих жилищ, тоже принялись о чем-то переговариваться. Аттароа была в ярости.

— Что вы имеете в виду, говоря о мужчинах?

— Естественно, когда вождь стойбища объявляет пир в честь гостя, это значит, что пир будет для всех? Я поняла, что ты — вождь стойбища и что от меня ожидают, чтобы я принесла достаточно пищи, чтобы ее хватило на всех. Ты же вождь?

— Конечно, я вождь. — Аттароа не хватало слов.

— Если ты еще не готова, то я хотела бы внести эти посудины внутрь, чтобы содержимое не остыло. — Эйла подняла корзину побольше размером и повернулась к Ш'Армуне. Джондалар поднял другую корзину. Аттароа быстро пришла в себя:

— Я приглашала вас к себе…

— Но я уверена, что ты занята приготовлениями к празднику, и мне не хотелось бы мешать вождю стойбища. Для нас удобнее остановиться у Той, Кто Служит Матери, — сказала Эйла.

— Так всегда делается, — добавила Ш'Армуна к переводу. Эйла повернулась к Джондалару:

— Идем к дому Ш'Армуны.

При взгляде на уходящих вместе с шаманшей злобная улыбка исказила черты Аттароа, превратив красивое лицо в отвратительную карикатуру. Они глупы, что вернулись. Их возвращение дало ей возможность, о которой она мечтала, — возможность уничтожить их. Но надо застигнуть их врасплох. Она была рада, что они ушли с Ш'Армуной. Они не будут стоять на пути. Ей нужно время подумать и обсудить все с Ипадоа, которая еще не вернулась. Но пока нужно вести себя как ни в чем не бывало. Она жестом подозвала женщину с ребенком и велела, чтобы женщины приготовили какую-то еду для чествования.

— Пусть сделают для всех, включая мужчин в загоне. Женщина удивилась, но, согласно кивнув, поспешила прочь.

* * *

— Надеюсь, вы не откажетесь от горячего чая, — сказала Ш'Армуна, показав им спальное место; в любое мгновение она ожидала вторжения Аттароа. Но пока пили чай, никто не пришел, и она слегка расслабилась. Чем дольше они сидели, тем больше убеждались, что им будет позволено остаться. Но как только беспокойство по поводу Аттароа стало спадать, все трое ощутили, какая неловкая тишина царит возле очага. Эйла смотрела на Ту, Которая Служила Матери. Лицо женщины было странно уродливым. Левая сторона выступала вперед, и, наверное, Ш'Армуна испытывала боль справа, когда жевала пищу. Женщина никак не пыталась себя приукрасить. Седеющие каштановые волосы были стянуты пучком на макушке. Необъяснимо почему, но Эйлу потянуло к этой пожилой женщине.

Она не могла не заметить некоего замешательства в поведении Ш'Армуны, как если бы над ней тяготел какой-то вопрос. Ш'Армуна посматривала на Джондалара, видно, желая что-то сказать, но ей было как-то трудно начать серьезный разговор. Повинуясь интуиции, Эйла сказала: