Любовь и голуби - Владимир Гуркин

РИМАС. Какую березу?

ПЕТР. Ветки! Обшкуренные…

ИВАН. От жучка они. Если ветка в муке, с ней – хоть десять лет – ничего не сделается. И никаких жучков.

ПЕТР. А этот долбень – председатель, мать вашу – взял и всю березу выкинул… Никому ничего не сказал. Конечно, жучок появится.

РИМАС. Подумал, наверное, что мусор?

ПЕТР. А там есть, чем думать? Не знаешь – спроси.

РИМАС. А с фермы зачем весной прогнали? Побили зачем?

ИВАН. Дак он пьяный к дояркам в трусы полез! И глядеть на него?

РИМАС. А бить-то зачем?

ПЕТР. Да не били его.

ИВАН. За шкирку взяли и вытащили с территории. И все!

РИМАС. Вот вам и вредительство, вот вам и заговор… против местной советской власти.

Помолчали.

ИВАН. Петь, надо было нам первыми бумаги двигать.

ПЕТР. Надо было, да не та кобыла.

Пауза.

РИМАС. Как до Молотова доберетесь? Машин нет, пешком… В семь утра эшелон с добровольцами отходит. Не успеете.

ИВАН. А если по реке до Дивьи?

ПЕТР. На веслах?

ИВАН. А че? Вдвоем, по течению, без остановки… Догребе-о-ом!

РИМАС. Часа два… От Дивьи лесовозом. Лесовозы всю ночь в город ходят… Тогда успеете… Можете успеть. Женам скажите, когда спрашивать у них начнут губисты – где вы, что вы? – пусть не врут. Правду пусть говорят… Мол, на фронт все время рвались, вот и убежали. Ясно? Пойду, а то хватятся…

ИВАН. Римас Альбертыч! (Протянул стакан.) Альбертыч…

РИМАС. Лодка на ходу?

ИВАН. Хоть до Астрахани. Недавно с Петром смолили.

РИМАС. Софье с Александрой строго накажите – пусть не крутят насчет вас. Те все равно узнают, а им потом – слезы. (Выпивает.) Прощаться… Провожать к реке… (Возвращает стакан.) Не вздумайте. (Уходит.)

ИВАН (с удивлением). У него же язва! Непьющий же! Полный стакан жахнул! Гляди!

ПЕТР (спохватившись, вслед Патису). Спасибо!

Из дома вышли Анна и АЛЕКСАНДРА. Взяв тазы с лавки, идут со двора.

АЛЕКСАНДРА. А где мужики наши?

ИВАН. Здесь! (Петру.) Так чего?

ПЕТР. В одиннадцать у твоей лодки.

ИВАН. В одиннадцать. Давай.

ПЕТР. Документы не забудь.

Петр остался один. Прошелся по двору, заглянул в окно дома, легонько постучал. Присел на крыльцо.

СОФЬЯ (выйдя на крыльцо). Ты стучал?

Петр смотрит на жену.

Что? Петь, ну что?

ПЕТР. Иди сюда…

В доме Краснощековых. Тихо. Постукивают ходики. На столе недособранный вещмешок, слегка притушенная керосиновая лампа. Из соседней комнаты послышался резкий скрип кровати, негромкие быстрые голоса, шлепанье босых ног. Появились Иван и Александра. Они в исподнем, начинают торопливо одеваться.

АЛЕКСАНДРА. Все же таки дотянули…

ИВАН. Ниче, в самый раз… Сколько там на ходиках?

АЛЕКСАНДРА. Не вижу…

ИВАН. Лампу прибавь.

АЛЕКСАНДРА (прибавляя фитиль в лампе). Залью счас ее…

ИВАН. Кого?

АЛЕКСАНДРА. Лампу, кого… (Вытирает глаза от бегущих слез.)

ИВАН. О! Че они у тебя не кончаются-то, слезы-то? Целый час ревешь, а не кончаются… А, Шуренок? (Помогает управиться со слезами. Крепко обнял.) Родник у тебя там, что ли, забил или еще какой источник? Озеро какое-нибудь… Где воды стоко берешь?

АЛЕКСАНДРА. Правду Соня сказала – не к добру смеялись. Она, как мама – все чует. Целый день веселились… Не к добру хохотали, ясно теперь.

ИВАН. Узнать бы, кто нам войну эту… нахохотал? А идти надо. Рано или поздно… Шур, пол-одиннадцатого… Тридцать минут еще…

АЛЕКСАНДРА. А дорога?

ИВАН. Че там… Пять минут к реке спуститься. А, Шур?

Начинают быстро раздеваться.

АЛЕКСАНДРА. Да рубаху-то уж не снимай… Ладно уж… (Ведет Ивана в спальню, но в дверях останавливается.) Вань! Мешок недособрали! Одевайся! Быстро!

ИВАН. Тю, ек комарок!

Вновь начинают одеваться.

АЛЕКСАНДРА. Кружку с ложкой не забыть…

ИВАН. Успели бы!

АЛЕКСАНДРА (укладывая в мешок кружку, ложку, еду). Теперь уж после войны. Давайте там… побыстрее, не точите с ней лясы… Некогда, мол, нам! Жены, вон, ждут… недотоптанные. (Смеется.)

ИВАН. Но. Токо разохотились… Да?

Иван и Александра стоят, смотрят друг на друга и смеются, смеются, вытирая слезы.

АЛЕКСАНДРА. Пристрелю его на… Попрощаться толком не дал, сука… Да, Ваня?

ИВАН. Не, не надо. Жору на него спустите… Ну-ка, забодай его, Жора! За наших. (Замерев.) Три минуты туда, три минуты сюда… Ну че ты, Сань?

АЛЕКСАНДРА (решительно снимая с себя кофту). Где не надо, не высовывайтесь с Петей.

ИВАН. Конечно. Мы че, дураки? (Снимая штаны.) Справимся, Саня… По-умному-то, по-быстрому-то… Соскучиться не успеете. Главное, дождались чтоб… (Обнял Александру, ведет ее из комнаты.)

АЛЕКСАНДРА. Ага, нужен мне кто? Ты че, Ваня?.. Учти, не вернешься, позволишь страшное че с собой… сразу в Чусовую за тобой с обрыва… следом. Понял?

ИВАН. Понял.

АЛЕКСАНДРА. Вот, учти.

Иван оглянулся на часы, замер. Виновато смотрит на Александру. Александра все поняла. Кинулась к лежащим на полу брюкам, помогает мужу одеться. Делают все молча, быстро. И вот Иван уже полностью одет. За плечами вещмешок, на голове шапка.

ИВАН. Александра Алексеевна… (Пожимает руку жене.) Держись тут…

АЛЕКСАНДРА. Учти.

ИВАН. Учту. Разрешите… (Отдает честь.) Разрешите идти… громить… фашиста этого… долбанного?

АЛЕКСАНДРА. Давай, Иван Дементич.

Иван направился было к выходу, но вернулся к часам и до упора подтянул гирьку.

ИВАН. Вот так вот. Теперь пошел. Я скоро.

В доме Рудаковых. За столом Софья и Женя.

СОФЬЯ. Скажем, на охоту он… На охоте, и все дела. Когда придет? А мы почем знаем? Он – мужик. Перед нами не распространяется. Правильно? Может к вечеру завтра, а может, и на ночь задержится… Мало ли. Собаку взял и попер… Че ему распространяться перед всеми?