Гладиатор. Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники - Андрей Посняков

– А ты что смотришь, Упрямец? – Поркус перевел свои поросячьи глазки на Капитона. – Пойдешь с нами?

– На мунус в богатый дом? – вытряхнув из кувшина в рот остатки вина, уточнил гладиатор.

– Да-да, в богатый дом, – с некоторым раздражением подтвердил Поросенок. – Только не на мунус.

– А зачем тогда?

– Экий ты непонятливый! Не помнишь, старый Бовис вчера хвастал, что зван к кому-то на обед?

Упрямец повел плечом:

– Так это он зван – не мы.

– Так богатей этот ждет важных гостей из самого Рима! Которые здесь у нас частенько бывают, иногда устраивают мунусы… вот, как в декабре… Мы будем им просто прислуживать – разносить еду и все такое…

– Ах, вон оно что! – Капитон заинтересованно моргнул и хлопнул себя по ляжкам. – Это другое дело. Я согласен.

Виталий давно уже догадался, куда клонит Поркус. Действительно, имелся такой приработок у гладиаторов-звезд, так сказать – «левак». Знаменитый боец прислуживает за столом! Это по-настоящему круто, все равно, как какой-нибудь там Энрике Иглесиас на пару с Мадонной поют на дне рождения у российского нефтяного магната… В какой-то степени – унижение, да, однако ведь и «бабок» отвалят немеряно, особенно, если под заказ петь.

– Я тоже – с вами, – закивал Беторикс. – Только вот как уговорить нашего хозяина?

– Отпустит, – Капитон презрительно махнул рукой. – Когда он не отпускал-то? Мы ведь с ним всегда заработанным делимся.

– Ну, еще бы! – Галльский Вепрь потер руки. – Какой ему тогда интерес?

Его собеседники переглянулись и прыснули:

– Э, не скажи! Это, может, у вас там, в провинции, все глупо и откровенно – на деньги, а здесь у нас еще и уважение, и престиж. Хозяину нашему от этого – слава, а слава – это деньги и есть.

– Ну, кто бы спорил! Красавчика с собой берем?

– На этот раз – нет, – твердо заверил Поркус. – Старичина сказал, там, у богатея этого, будет много известных дам… А этот бродяга Каруссул уже почти со всем городом переспать успел… матроны ревнивые – устроят потасовку, раздрай. Кому отвечать? Ясно – хозяину школы. И уж после такого он нас никуда не отпустит… ну, разве что на мунус.

Пригласивший в качестве слуг самых знаменитых гладиаторов Медиолана господин Гай Домиций Флор относился к тому самому, зарождавшемуся после войн, слою италийской аристократии, что вовсе не относилась к родовой знати. Сколотившие огромные состояния на посреднических операциях и поставках в воюющие легионы, данного рода людишки – точнее сказать, их прямые потомки – с течением времени все острее ощущали свою ущербность по сравнению с блестящими римскими нобилями. Чувствуя себя в прямом соответствии пословицам «не по Сеньке шапка» и «со свиным рылом в калашный ряд», Домиций, чей дед был простым волопасом, и ему подобные «господа» без зазрения совести тратили большие деньги просто на показуху, чтоб все видели – вот они, настоящие-то богачи, куда там чванливым римлянам! Если они покупали раба-привратника – так обязательно самого дорогого, знающего несколько языков, ежели педагога к ребенку, так конечно же ученого грека, ну, а ежели вдруг собирались выбраться в гости или по делам, то изысканно-вычурные носилки их, кроме рабов и слуг, сопровождала еще целая толпа клиентов и прочих прихлебателей, готовых тянуться за любым лакомым куском.

А дом? Ах, какой дом был у Домиция Флора, любой бы позавидовал такому дому! Большое, в два этажа, выстроенное по римскому типу здание имело все, что необходимо, и даже более того. Обширная прихожая – атриум – была обставлена привозными греческими скульптурами (точнее сказать, произведенными в Массилии и выданными хитрым торговцем за чисто греческие) и обшита дубовыми плашками с золоченым геометрическим узором. Кроме того, потолки и стены в ларариуме, спальне, столовой и всех прочих комнатах, исключая, разве что, расположенные на втором этаже уборную с водосливом и кухню, украшали великолепные фрески, изображавшие Юпитера, Юнону, Меркурия, Марса и всех прочих богов и богинь, причем богинь – преимущественно в голом виде и очень похожих на некоторых городских матрон, что всегда вызывало самое пристальное внимание гостей. А гостей хозяин любил и, можно сказать, жаловал, дом Домиция всегда славился гостеприимством… оказываемым, впрочем, только лишь тем, кто по каким-то причинам становился данному господину нужным для каких-то дел. Кроме того, приглашались и римские знакомые, ежели таковые случались в Медиолане проездом, как вот теперь в особняке чествовали некоего Тита Анния Милона, того самого, что устраивал мунус на Сатурналиях. Того самого, что был столь известен в Риме, того самого Милона, что в острейшей борьбе за консульство просто-напросто убил своего политического противника Публия Клодия Пульхра, так вот и говорили – «убил», хотя доказать ничего не могли, однако слухи ходили. Домиций Флор, однако, похоже, не верил слухам и принимал залетного гостя по высшему разряду: с музыкантами, с полуголыми танцовщицами, с гладиаторами, в числе которых нынче находился Виталий-Беторикс, в силу своего образования – почти доктор наук – и образа жизни (реконструктор-ранятник) вполне себе представлявший столь известного политического авантюриста, каким являлся Милон, имевший все шансы быть избранным консулом в текущем году. Предвыборная кампания, затеянная год назад дружком и покровителем Милона, претором и народным трибуном Марком Целием Руфом, уже должна бы была закончиться в прошлом году, и вовсе не так, как хотелось бы обоим пройдохам, однако… однако, похоже, еще никто из них не предстал перед судом, из чего Виталий и заключил, что некоторые хорошо известные события римской истории несколько подзадержались – на месяц, полгода, год – вероятно, из-за победы Верцингеторикса. Что ж – все это сейчас нужно было учитывать, чтобы обрести свободу, отыскать сгинувший золотой обоз, направив сокровища на то, чтобы вынудить Цезаря поскорее покинуть Галлию. Обоз… Золото… Где-то теперь его отыщешь? И все же нужно, нужно искать, а для того – вырваться на свободу.

Почетный гость, плешивый римский политик Тит Анний Милон возлежал на среднем ложе, на так называемом «консульском» месте, опираясь на вышитую подушечку у боковой стенки. Вместе с ним, на том же почетном ложе (только на менее почетных местах) вальяжно расположились еще какие-то люди в белых патрицианских тогах и с лавровыми венками на головах. Сам же хозяин с супругой – дебелой и, как видно, очень сильной, женщиной с чуть тронутым морщинами, но, в общем, довольно приятным лицом – уместился на левом от стола (если смотреть со стороны прислуги) ложе, так называемом «нижнем», правое же – «верхнее» – занимали местные скоробогачи, одного поля ягода с хозяином, не старым еще человеком, самого добродушнейшего вида толстяком с круглым крестьянским лицом, мясистыми щеками и столь же толстым носом. Маленькие карие глазки, однако, излучали и ум, и ту самую простонародную хитрость, этакую мужицкую смекалку, без которой Домиций наверняка не стал бы тем, кем стал. Угодил бы за все свои спекулянтские художества на каменоломню – и это еще в самом лучшем случае.

Все это Беторикс узнал от ланисты, вовсе не воспротивившегося корыстной инициативе своих «звезд», а, наоборот, как и предсказывал Поркус, давшего ей зеленый свет.