The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

140 человек). Это было еще и темное место. Свет в домах гасили рано, и ходить по улицам можно было только с факелами и фонарями. Газовое освещение впервые было установлено на хлопчатобумажных фабриках, чтобы удлинить рабочий день. В 1807 году первые газовые фонари появились на улицах Лондона , а к 1860 году их примеру последовали около 250 городов Германии. В Японии керосиновое и газовое освещение было введено одновременно в середине 1870-х годов. Если керосин и сохранил свое место, то только потому, что не требовал практически никаких стационарных установок: железная дорога доставляла его крупным и мелким потребителям по всей стране. В 1912 году, в год смерти императора Мэйдзи, Япония была страной керосиновых ламп. Внутренние помещения стали оснащаться современными альтернативами позже, чем центральные площади и улицы.

Начиная с 1880-х годов в среднем британском доме рабочего класса для освещения, приготовления пищи и отопления использовался газ. Соответствующие технологии были тесно связаны с промышленностью, в частности, газовые плиты, появившиеся примерно в это время в Западной Европе, потребляли большое количество железа. В 1875 году электричество стало общедоступным в Париже, а постоянное электрическое освещение улиц появилось к 1879 году в Кливленде, 1882 году в Нюрнберге (первом немецком городе), 1884 году в Берлине и 1897 году в Мехико (где всю систему пришлось импортировать). Поначалу пробиться на газовый рынок было непросто. Газовое освещение выполняло свои функции, и потребовалось время, чтобы преимущества электричества стали очевидны. Пожалуй, наиболее эффектным было освещение сцены в театрах. Тусклое освещение газовыми лампами зрительного зала уже доказало свою эффективность в Париже в конце 1830-х годов, но только полное освещение сценического пространства заложило основу для современного драматического искусства с его пристальным вниманием к телу. Как только новая технология заработала в массовом масштабе, она привела к настоящей светомании. Европейские города соревновались друг с другом за звание «города света». Последствия этого были огромны для внутренних городов: вечер был демократизирован, поскольку на улицы выходили не только люди с кучерами или факелоносцами. В то же время государство могло более строго следить за ночным времяпрепровождением своих подданных и граждан. Ничто не создавало такой диспропорции между городом и деревней, как превращение света из свечения, излучаемого свечами и лампами, в блики, создаваемые техническими системами.

 

8. Символика, эстетика, планирование

Наказание и экзотика

В определенном смысле специфика городских пространств не поддается формальному анализу; литературное описание способно в большей степени передать местный колорит, genius loci. Нет необходимости считать, что "дух" общества выражается в застроенных городских пейзажах. Проще выяснить, что думали современники о сущности города. В Европе XIX века мы часто слышим, как говорят, что город - это естественный организм - идея, лежащая у истоков социологии. Взять "современность" в качестве внешнего стандарта для города проблематично. Историки слишком легко разделяют либо энтузиазм новых "городских людей", либо неприятие старой элитой - помещичьей знатью или мандаринами - восхождения меркантильных и промышленных горожан. Дискурс отсталости трудно распутать. Что значит сказать о городе , что это "большая деревня"? Западноевропейцы в Москве или Пекине с усмешкой смотрели на появление простых деревенских жителей в городском пейзаже, удивляясь социальному составу и подразумевая, что эти городские общества могут быть не такими, как их собственное.

Образ и оценка города могут резко меняться. Лакхнау, столица наваба Авадха с населением 400 тыс. человек, был блестящей резиденцией одного из богатейших принцев Индии, вероятно, самым процветающим внутренним городом Субконтинента в середине XIX в. и культурным центром утонченной персидской элиты. Однако в 1857 г. в глазах англичан он в одночасье превратился в очаг мятежа и нечестия. Восхищение старой мусульманской Индией исчезало с каждым днем. Во время Великого восстания британский гарнизон в Лакхнау был осажден в течение 140 дней, и в качестве объяснения того, как это стало возможным, приводилась тесная и кривая планировка старого города. Поэтому после 1857 г. британцы перестроили город, чтобы повысить его безопасность, а также улучшить санитарно-гигиенические условия (болезни унесли больше жизней европейцев, чем сами бои). Перестройка продолжалась в течение двух десятилетий, до 1877 года. Другие крупные города доколониальной эпохи, ставшие ареной восстания, - Агра, Мирут, Джханси - подверглись аналогичной перестройке. Большинство их старых кварталов было снесено, а символика планомерно деградировала. Одна из главных исламских святынь в Лакхнау - мавзолей наваба, почитаемого народом, - была превращена в казарму, где британские солдаты маршировали в сапогах с гвоздями, пили алкоголь и ели свинину. Большая Пятничная мечеть, до этого момента являвшаяся религиозным сердцем города, была закрыта и оставлена на произвол судьбы - насильственное вторжение в социальное пространство города, после чего остались лишь небольшие местные мечети. Через город были проложены широкие проспекты, пригодные для использования в военных целях, уничтожавшие на своем пути улицы и переулки. Британцы, опять же из военных соображений, определяли традиционные памятники как объекты для расчистки трущоб. Лакхнау был радикально деэкзотизирован.

Модели городов и архитектурные стили по-разному взаимодействовали друг с другом. Последние легче копировались, чем первые, а вот культурный "дух" города - почти нет. В XIX веке наметилась тенденция колебания между эклектикой и стремлением к культурной аутентичности. Это было характерно не только для Европы: архитекторы Нахоути Магоити и Хидала Иитака привнесли в Осаку модерн и новейшие дизайнерские решения; только что построенный город Йокогама стал солянкой из самых разных влияний, с куполами и колоннадами, готическими шпилями и мавританскими круглыми арками. Другая неколонизированная страна, Сиам, в начале ХХ века предприняла целенаправленные усилия по созданию "национального" тайского стиля, который, будучи архитектурным выражением формирующейся нации, должен был быть создан из ранее существовавших элементов.

С другой стороны, после предыдущего опыта середины XVIII в., примерно с 1805 г. в Европе началась вторая (а в Америке - первая) волна архитектурной экзотики. Королевский павильон в Брайтоне обзавелся "индийскими" куполами и минаретами, а расположенные рядом конюшни чистокровного принца Уэльского (сегодня они используются как концертный зал) приобрели псевдовосточное великолепие. Американский шоумен и предприниматель Финеас Тейлор Барнум попытался превзойти брайтонский павильон, построив трехэтажный "Иранистан" в "могольском стиле". Хрупкое сооружение, построенное в 1848 г., погибло от пожара девять лет спустя. Другие "восточные виллы" по другую сторону Атлантики просуществовали дольше и были эстетически более привлекательными. Действительно, восточные интерьеры встречаются чаще, чем целые здания: изразцы, открытые изделия из дерева и металла, ковры и гобелены. Технически авангардные места, такие как железнодорожные вокзалы и насосные станции, украшались "мавританскими" штрихами, а кладбища - экзотикой. В городских парках появились китайские пагоды и японские деревянные дверные арки. (И наоборот, типичная европейская конная