Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

участка Давыдова Владимира Николаевича, а Слесарчука, который теперь явно не мог справиться с делами, и в силу возраста не способен был обеспечить темп в работе, отправили на пенсию; Слесарчук – это был хороший практик, как многие руководители на линии в 1950-х годах: Корженевский в Берёзовке, мой начальник участка на строительстве сахарного завода в станице Архангельской, начальник участка в тресте «Запорожстрой» на строительстве цеха гнутых профилей, начальник СМУ Синицын в Братске и др.; огромная их заслуга в том, что они в непростых послевоенных условиях внесли свой вклад в становление строительной отрасли; однако время это ушло, и теперь надо было руководить по-новому, эффективно, тем более на Красноярских стройках; пришло новое поколение инженеров с высшим строительным образованием, с хорошими амбициями, энергичное, стремящееся стать лидерами на стройках.

Давыдов – опытный строитель, мужчина крепкого сложения, с открытым и крупным русским лицом, ясной головой и с отличным чувством юмора; у него был немного большой рот, но обезоруживающая улыбка «во весь рот» и громкий голос сглаживали этот маленький недостаток; В.Н. был культурным и тактичным, терпеливым, спокойным и умело разбирался в сложных ситуациях на стройке; будучи оптимистичного и доброго нрава, он обладал крестьянским практическим умом; его речь была правильной, доходчивой, все его хорошо понимали и желали с ним сотрудничать; был он в меру хитрый, обладал хорошей смекалкой, открыт для общения со всеми, проявлял готовность помочь людям; вместе с тем был скромным, волевым и энергичным, рассудительным и справедливым при разрешении конфликтов; при всей серьёзности в работе, любил хорошую шутку, сам мог с большим юмором и к месту рассказать поучительную историю, любил он и посмеяться над собой. Выглядел он немного старше своих лет, сходу у меня с ним сложились деловые и уважительные отношения, а через неделю после назначения он показал мне несколько исписанных листков и просил подписать, заголовок гласил: «Конъюнктурный обзор объекта М8 по состоянию на … дата». Я спросил, зачем это нужно, и В.Н. сказал, что не хочет отвечать за чужие грехи, в т.ч. за процентовки не выполненных ещё объёмов работ, оплаченных заказчиком; свой экземпляр обзора он попросил Нестеренко утвердить. Так впервые от В.Н. я узнал о существовании такого документа, и в дальнейшем был очень ему благодарен, поскольку везде, где пришлось работать, встретил огромные приписки якобы выполненных объёмов работ и не списанных материальный ценностей, которых на участке уже отсутствовали; кстати, когда В.Н. переходил работать в СУ-5, я, принимая у него дела, сделал такой обзор и дал ему на подпись, улыбнувшись, он мгновенно его подписал; также научил он меня подобные документы (и другие, например, расписки, а также копии некоторых документов) не выбрасывать, а хранить дома в папке постоянно, объяснив это тем, что с человеком в любой момент может случится всё что угодно, а отвечать за его грехи придётся тебе.

К слову, часто характеризуя строителей, я употребляю слово оптимистичный, но ведь настоящие строители – это всегда оптимисты, иначе невозможно работать в условиях стройки; однако общаясь на протяжении своей жизни с разными людьми других профессий, знал много пессимистов, и среди них нескольких строителей, которым не нравилась работа; я им говорил: «Если тебе не нравится работа – полюби её»; а, вообще-то, это трагедия для человека: развивается пессимизм, начинается нытьё, а уж если совсем невмоготу, надо менять работу.

Я по-прежнему занимался нашими бригадами и с ИТР субподрядчиков, а Владимир Николаевич, как никто другой, умел быстро решать сложные вопросы общего порядка; по его подсказке мы организовали соревнование бригад каменщиков по результатам ежедневной выработки с фиксацией их на специальном стенде, поскольку ближайшей задачей было завершение кладки всей коробки здания и раскрытие фронта работ субподрядчикам; теперь при Давыдове я с Королёвым на объекте здоровался, но не более того; только однажды утром примерно в 7-30, когда от остановки трамвая я подходил к объекту, услышал громкий голос управляющего: «Модылевский, почему не выставлены под кран ящики для раствора?»; замечание, хотя и выражено криком, было справедливым, т.к. рабочие в конце второй смены не спустили ящики с подмостей на землю; вообще-то, Королёв был человеком необычайно сложным, не всегда корректным в словах и поступках, болезненно самолюбивым. О нём мы, молодые специалисты, слышали, что он успешно работал на стройках Дальнего Востока, кажется, в Комсомольске-на Амуре; это был статный красивый мужчина с чёрными усами, ходил размашистой походкой, хозяин; член горкома партии, руководил лучшим трестом города, хороший оратор, безусловно, прекрасный организатор строительного производства, энергичный, смелый, требовательный, порою жёсткий и резкий; упомянутый эпизод с ящиками был единственным в общении с ним и впечатления на меня не произвёл, мало ли начальников делали мне замечания, надо дело делать – это для меня главное; кстати, позже, когда усилилось трудовое напряжение на участке, Королёв приставил к нам от треста пожилого нетерпеливого и нервного Петухова, который, не зная объекта, часто надоедал мне вопросами и давал дурные советы, сам заблуждался и вводил в заблуждение мастеров; обещал наши просьбы о снабжении передавать в трест, но не выполнял, обманывал нас; однако я забыл постулат: «Будь внимателен к чужому мнению, даже если оно неверно»; был контролёр обидчив, каюсь, что не всегда тактично с ним общался, поскольку некогда было вести пустые разговоры и, вероятно, был он обо мне определённого мнения, которое и передавал в трест. Будь внимателен к чужому мнению, даже если оно неверно. Позже, по доходившим до меня сведениям, работники аппарата треста: Петухов и другие замы управляющего, Шаркевич – начальник отдела снабжения, его жена Шаркевич – начальник ПТО и др., они, будучи недовольными «возбудителями спокойствия» из СУ-1из-за повышенного внимания руководства треста к цеху М 8, вовсю стали сплетничать по отношению, в частности, ко мне; особенно после того, как я весной 1961 г. отверг притязания девицы из ПТО нашего управления (родственница Шаркевичей, Рита) выйти за меня замуж; позже она вышла за прораба Володю Макаренко, сменившему меня на Берёзовской стройке.

V

Теперь стало ясно, что наш объект очень важен, его стали часто посещать городские и краевые руководители – Ломако, Бизяев, Воробиевский и др.; в Москве на самом высоком уровне определили срок сдачи объекта – 1961 год, и работа велась под контролем правительства: стройку посещали первый зампредседатель правительства СССР Косыгин, зампредседателя по оборонной промышленности Устинов и председатель Красноярского совнархоза Ломако; руководители треста Королёв, Абовский, Нестеренко, Синегин были предупреждены, что, не сдав объект в директивный срок, они могут лишиться партбилетов, а это в те времена означало конец карьеры; часто проводились планёрки, на которых