Дар сгоревшего бога - Джеймс Клеменс

Под масклином он не увидел ее слабой улыбки. А та быстро увяла. Катрин снедало холодное беспокойство, которое не в силах был растопить даже полдневный зной.

И все же Геррод спросил:

— Что с тобой? — как всегда, чутко уловив ее настроение. Подъехал ближе, коснулся бронзовыми пальцами ее колена.

Она покачала головой, не желая омрачать этот день.

— Катрин…

Вздохнув, она бросила на него короткий взгляд. Отвела глаза.

— Кто победил? — спросила.

— Ты о чем?

Катрин обвела рукой кипевшее вокруг строительство.

— Мы или все-таки лорд Ульф? Там, в «Черной лошади», он объяснил мне, чего добивался, сея смерть и разрушение. «Сталь меча закаляют огнем и молотом. Настало время перековать Ташижан наново». Не это ли и происходит?

Он дотянулся до ее руки, сжал пальцы.

— Мы станем сильнее. Я не сомневаюсь в этом. Уже остальные боги Мириллии объединяются против Кабала, решительно выступают в поддержку Тилара. Ты видела, сколько слетелось сюда флипперов за последние дни? Сотни! Его посвящение в рыцари сегодня — уже не маленькая задумка Аргента, поддержать которую явились несколько Дланей от живущих по соседству богов. Сюда прибыли посольства из всех царств, даже столь крохотных, как Драконья Ферма Девятой земли. Это ли не доказательство?

Геррод сжал ее руку еще крепче, до боли.

— Мы окрепнем. Не потому что Ульф победил… Победила ты. Он предлагал тебе уйти, сбежать, забрав немногих. Но ты была тверда, и поэтому выжило гораздо больше людей. Это триумф. Именно такие победы делают нас сильнее. А не капитуляции перед безумными расчетами ледяного бога.

Она глубоко вздохнула. И почувствовала, что лед внутри треснул. Правда, осколки еще покалывали.

— И сам лорд Ульф понял, что побежден, — не умолкал Геррод. — Ведь он покинул свой кастильон, ушел на север, в окраинные земли.

Об этом последнем шаге Ульфа Катрин тоже слышала. Как бродягам нельзя было входить в обжитые царства, так и оседлым богам — в окраины. Лорд Ульф, ступив на запретные земли, сгорел. Властитель Ледяного Гнезда предал себя огню.

Но Геррод и на этом не закончил.

— Сталь Ташижана будет закалена огнем, рожденным нашими сердцами. И я не знаю сердца, которое пылало бы жарче, чем твое.

Выговорив последние слова, он отчего-то смутился. Разжал хватку, выпустил ее руку.

— Все это знают, — пробормотал он. — Иначе почему все голоса при выборе нового старосты были отданы за тебя? Ни одного против…

Катрин не позволила его руке ускользнуть так легко. Поймала ее и сжала сама.

— Ты очень добр… Но это случилось потому, что Аргент отошел в сторону.

Наконец пальцы их расцепились. Геррод схватился за поводья.

— Как его здоровье?

— Старого упрямца, как называет его Делия?.. Она заходила утром. Прилетела на рассвете из Пяти Рукавов. Говорит, что выздоравливает он быстро, хотя к новой ноге привыкает медленно. Все так же скор на гнев и не желает слушать лекарей.

— Что вовсе не удивляет, — сказал Геррод. — Один глаз, одна нога… От него потихоньку остается все меньше.

Катрин улыбнулась. Шутка грубовата, но на нее и сам Аргент не обиделся бы. Он выжил благодаря силе духа и алхимии. И — обещанию, данному дочери. Не покидать ее. Старый упрямец сдержал, как всегда, свое слово.

— Староста Вейл! Староста Вейл!

Она оглянулась на зов. Увидела бегущего к ней мальчонку в измазанных навозом башмаках. И, натянув поводья, остановила коня.

— Что, Мичелл?

Он подбежал, гордо показал зажатую в кулаке полоску черной ткани.

— Повезло! Меня выбрали!

Она улыбнулась, сообразив, что именно он держит. Лоскуток плаща теней, означавший возможность вступить в рыцарское братство.

Мичелл помахал лоскутом и поспешил дальше, крикнув:

— Отцу сказать надо!

Некоторое время она смотрела мальчику вслед. Повернувшись, встретилась взглядом с Герродом. И почувствовала, что тот под своей бронзовой маской улыбается.

— Ну что… все еще вспоминаешь об утраченном?

Катрин стиснула коленями бока Камнепада, посылая его вперед.

Последние осколки льда лорда Ульфа растаяли.

Звон колокола над лугом затих. Брант громко свистнул. Пора было переодеваться к церемонии посвящения.

Волчата откликнулись на зов, побежали к нему, стелясь, как истинные охотники, низко над душистой травой, что укрывала пологий холм. Догнали, и втроем они направились к маленькой компании, которая расположилась в тени раскидистой кроны лиродрева, усыпанной изобильным летним цветом.

По левую руку зеленый склон сбегал к Тигре, в чьих тихих водах отражался кастильон Чризмферри. Тот перекинут был, подобно мосту, через великую реку, и по четыре башни поддерживали его с каждого берега, а девятая, самая высокая, его венчала, сверкая белым камнем под полуденным солнцем.

Великие празднества ожидались в этот день. Но перед их началом все не прочь были насладиться теплом ясного летнего дня подальше от суеты.

Малфумалбайн сидел, прислонясь спиной к стволу, и покуривал трубку — узловатое бревно длиной с его руку. Рядом, пристроив морду у него на коленях, посапывал мирно Баррен.

Великан выпустил навстречу Бранту длинную струю дыма. Пошевелился, хрустнув коленями.

— Что, мастер Брант, нагулялись? Идем обратно?

Мальчик кивнул.

— Вот хорошо… а то как гляну на эту жирную псину, так брюхо от голода сводит.

Великан, кряхтя, поднялся на ноги. Буль-гончая, потревоженная, заворчала и тут же подверглась атаке со стороны вернувшихся волчат.

— Подросли, — сказала Лаурелла, поднимая корзину, и отступила в сторону, чтобы Китт мог сложить расстеленное на траве одеяло. — А издалека и не видно…

Они с Киттом пришли сюда, когда Брант уже отвел волчат на луг. А были до этого в судебной палате, где началось разбирательство дела о нападении на Делию. Их вызвали как свидетелей сговора между Лианнорой и Стеном. Бывшая Длань слез томилась нынче в заключении в Чризмферри и уверяла, будто она ни при чем и все это было затеяно Стеном, который неверно истолковал ее шутку.

Увы, Лаурелла и Китт опровергнуть ее заявление не смогли. Прямого приказа столкнуть Делию с лестницы они не слышали. И, судя по всему, Лианнору собирались освободить.

Лорд Джессап, впрочем, от нее все равно отказался. В Ольденбрук Лианноре дорога была закрыта, даже если бы ее сочли невиновной.

Бог принял свое решение. Кроме того, ему требовались теперь две новые Длани, а не одна.

Брант поправил красную перевязь — знак Длани крови. Но служил он теперь не лорду Джессапу. Перешел, с благословения бога, к регенту. Делия, прежняя Длань крови Тилара, уехала в Пять Рукавов ухаживать за отцом. И, по слухам, могла вовсе не вернуться.