Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Владимир Богомолов

— глубокая борозда от подошвы обуви, слабее — от каблука;

— смещение слоя земли на месте приземления;

— выше и рядом — оголенные и сломанные ветки дерева, кустарника, примятая трава.

ОКУРОК

1. Сигарета, папироса, самокрутка.

2. Цвет, запах, степень сохранности.

3. Вид:

— окурок брошен, примят, притоптан;

— раздавлен (носком, каблуком);

— загашен слюной;

— загашен пальцами (сдавлен с боков).

4. Местонахождение:

— в траве, кустарнике;

— под камнем;

— частично зарыт в землю.

СЛЕДЫ ШИН

1. Особенности протектора (проколы, рубцы разрезов, заплатки, стертость).

2. Колея — ширина и индивидуальные особенности (наиподробнейше).

3. Количество колес на задней оси.

4. Марка и профиль шин.

5. Сопоставление фотографий убеждает, что следы, обнаруженные на месте преступления, оставлены указанной автомашиной.

НАБРОСКИ

Подошли к указанному месту и начали с величайшей осторожностью осматривать след.

Своим тренированным глазом заметил след ноги на клочке мха, присел на корточки и внимательно его осмотрел.

Таманцев осмотрел отпечаток, прощупал края пальцами, поплевал на палец и приложил к следу. Земля липла к пальцу, отдельные крупинки крепко держались — след был несвежий, — и убежденно сказал: — Не сегодня прошли.

Таманцев ниткой измерил длину следа по срединной линии. Кроме того, измерил длину и ширину подметки и каблука.

По следам установил рост, приблизительный возраст, походку, фасон и размер обуви парашютистов.

Здесь грунт дороги был песчаный, и я увидел на нем отпечатки немецких сапог: свежие следы тянулись мне навстречу.

Они присели на корточки и внимательно осмотрели ясно отпечатанные, совсем свежие следы человеческих ног.

Земля хорошо сохранила отпечатки, выдавленные сапогами со скошенным каблуком и железными косяками на носках, с шипами на подошве — след обычного армейского сапога.

На влажной земле виднелись четкие отпечатки следов.

Неясные отпечатки следов углублялись в чащу деревьев, трава, фиксирующая дорожку следа, успела выпрямиться.

Очертания следа сапога армейского образца, 43-го размера.

Уходящие следы.

Слепой след (когда нет отпечатков сапог на почве).

ВСТРЕЧА ТАМАНЦЕВА С БАСОСОМ

— Морда, сколько я тебя не видел? — весело, во все горло заорал Таманцев, сгребая Басоса от избытка радостных чувств в охапку.

— Тихо, осторожнее, — морщась от боли улыбался Басос. — Около двух месяцев.

— Вечность! — воскликнул Таманцев. — А где генерал?

— На месте (в Гродно, в Управлении). А меня к вам прислали. На твое место.

— Не понял...

— Хотели тебя на самостоятельный баланс определить. Был разговор поручить тебе Павловского. Все было на мази. Петляков должен был приехать к вам и сам тебе об этом сообщить, а под вечер пришел отсюда рапорт коменданта и пакет из авиакорпуса — целая телега. Ты, оказывается, на танцах устроил драку, избил четырех летчиков.

— Было дело, — Таманцев согласно покачал головой.

— А одному из офицеров — капитану — сломал челюсть, — продолжил (добавил) Басос.

— Капитану? — (удивился) не поверил Таманцев. — Не может быть! (Кто бы мог подумать?). Такой крепкий мужчина.

— Точно. Двойной перелом. Там справка приложена.

— Ну, против справки не попрешь, — насупился Таманцев. — Значит, все так и было. 1965 г.

РАЗГОВОР С ГЕНЕРАЛОМ ЕГОРОВЫМ

Егоров, в тягостном настроении возвращаясь с узла связи, увидел, как из кабины подъехавшего «студебеккера» выскочил Таманцев, и окликнул его.

По сумрачному виду и опущенной голове Егоров подумал, что тот все знает о жалобе командира авиакорпуса и чувствует себя виноватым.

— Ну, что там случилось? — подходя и ответив на приветствие, осведомился генерал.

— Где? — глухо спросил Таманцев.

— Здесь, в клубе, на танцах!.. Чего вы не поделили?.. Кто начал драку?

Таманцев молчал.

— Я вас спрашиваю, кто начал драку? — возвысил голос Егоров. — Отвечайте!

— Очевидно, я... Все обошлось бы, если бы не вмешалась комендатура-дура, интеллигентный фраерок, чистоплюй — ввек бы таких не видать! Он мне все дело завалил.

— Не лгите! — возмутился генерал. — Зачем вы ввязались? Кулаки чешутся, силушку девать некуда?.. Вы бы ее в дело употребили, а не позорились!

Таманцев, опустив голову (глядя себе под ноги), убито молчал, затем сдавленным голосом, довольно тихо пробормотал:

— Все виноваты... А что, лучше, если бы меня избили?

— За недостойное поведение, за компрометацию (дискредитацию) органов контрразведки — пять суток ареста с содержанием на гауптвахте, — объявил генерал и, чуть погодя, после небольшой паузы, пояснил: — После окончания операции.

— Благодарю вас, — негромко и, как показалось Егорову, (с издевкой) с усмешкой ответил Таманцев.

— Молчать! — побагровев, вскричал Егоров и, вскинув ладонь к матерчатому козырьку, почти прорычал: — Десять суток строгого ареста! — И чувствуя, что сейчас опять сорвется, как это случилось два дня назад, отвернулся и быстро пошел к крыльцу дома.

— Двадцать, сорок суток! — услышал он за спиной выкрик Таманцева. — Плевал я на все!

— Что?! Да как вы смеете?! — Егоров стремительно обернулся. Он увидел искаженное болью и ненавистью лицо Таманцева, вдруг успокоился и, вспомнив (спохватясь) о самом главном, спросил:

— А где Басос?

— Здесь, — срывающимся голосом проговорил Таманцев, махнув рукой в сторону кузова, и с отчаянием закричал: — Убили Басоса... 1965 г.

ОБСУЖДЕНИЕ. ДРУГИЕ МНЕНИЯ

(Вторая часть 50-й главы)

Майор Кирилюк

По обычаю военной контрразведки в обсуждении доложенного Поляковым первым следовало высказаться младшему по званию и должности, чтобы мнение старших не оказывало влияния на его точку зрения. Когда Поляков кончил говорить и неторопливо сел на стул у торца письменного стола, Мохов и Егоров почти одновременно посмотрели на майора Кирилюка и тот, глядя на лежавший перед ним лист бумаги, сверху донизу густо, вразброс, исписанный чернильными и карандашными заметками, начал говорить: