Короли серости - Артур Темиржанов

кварталов от него пели гимн смерти мелкокалиберные пистолеты. Похоже, картель Алой Розы выбивал себе ещё один кусок земли у молодой шпаны, решившей, что у них губа не дура. Впрочем, ничего нового или удивительного. Банды круглыми сутками занимались двумя вещами: обеспечивали «охрану» заведений, которые платили им за это деньги, либо же вышибали друг из друга дух, завоёвывая новые территории и клиентов.

Это казалось безумной шахматной партией, в которой оба гроссмейстера давно сошли с ума, вместо достижения победы сосредоточившись на самом процессе. Все прекрасно знали, что даже если окраины объединятся под одной бандой, полиция быстро рассеет такие начинания. Какой же был тогда смысл в этих постоянных схватках, если каждый понимал, что сильнейшими им не стать никогда?

Джек вздохнул и закурил ещё одну сигарету. Совсем рядом, буквально в трёх-четырёх кварталах, стояла стена, ограждавшая окраины от Центра. Чёрная, монолитная, она казалась настолько неприступной, что даже смотреть было на неё неприятно. Формально, король приказал её возвести, чтобы события войны со Стрелками тридцатилетней давности уж точно не повторились.

И всё же, Джеку всегда казалось, что поставили её просто для подчёркивания разницы социальных статусов. Из-за её вершины виднелись деловые небоскрёбы, выточенные и аккуратные жилые блоки, даже виллы Семей, располагавшиеся на вершинах некоторых домов. На окраинах же жалко ютились здания, казавшиеся карликами по сравнению с монструозной архитектурой Синдиката. Словно забитые дети в присутствии пьяных родителей, они жались к земле, будто стараясь скрыться из виду. На их лицах всё ещё виднелись синяки — зиявшие дыры на фасадах, оставшиеся от снарядов прошлой войны. Куда ни глянь — везде разруха и боль. И где-то вдалеке виднелся шанс на спасение, блестящий мир из света, стекла и бетона, мир, в котором полуголые топ-модели расхаживали по блестящим подиумам, стараясь не расплескать дорогие напитки в стаканах с алыми зонтиками. И этот мир так близко, что его почти можно рукой достать — вот только он огорожен высокой, неприступной стеной. Когда-то находились смельчаки, пытавшие вскарабкаться на неё. Довольно быстро они понимали, что предприятие было бесполезным. Понимали — и погибали, разбиваясь об асфальт.

Никто не знал, что именно защищало стену. Но никто и не хотел выяснять. Какая разница, в чём причина? Результат был всегда одним и тем же: кровавым месивом из плоти и костей, размазанным по обочине и десятки раз раскатанным незадачливыми водителями, которым просто лень было убирать останки очередного неудачника. Никто не хотел закончить так, даже самые отпетые декаденты, божившиеся и клявшиеся, что они вот-вот наберутся храбрости и покончат жизнь самоубийством.

Не туша сигарету, Джек бросил её вниз и проследил, как огонёк удаляется и затухает, пшикнув об асфальт. Впервые ему захотелось сигануть вслед. Почувствовать, как затрещат кости, с огромной скоростью встретившись с тротуаром. Как сомнётся и разорвётся кожа. С каким звуком выплеснутся и разлетятся по округе внутренности.

Ему хотелось прыгнуть. И ещё больше хотелось скинуть кого-нибудь другого вниз.

— Да кем она себя возомнила? — прошипел он, чувствуя прилив злобы и сжимая кулаки.

Он любил Анни больше жизни, но она не понимала — и не могла понять, чего от него требует. И всё же, он дал слово. А значит, ему придётся идти до конца.

Вздохнув, Джек провёл ещё некоторое время, созерцая за движениями жизни на окраинах: за бандитами, дилерами и проститутками, а также за честными гражданами, что пытались выжить среди всего этого.

Пусть стена, отделявшая Центр, мало кого пускала внутрь, выходов наружу более чем хватало. Хотя в последние годы правила ужесточились. Раньше армия с полицией плохо следили за оттоком людей из Синдиката. Сбежать из Приюта, а потом перебраться на окраины почти не составляло труда. Это было настолько оскорбительно просто, что многие покидали Синдикат без оглядки, веря, что хуже, чем в Приютах, быть уже не может. Конечно, они ошибались. Кто-то не выдерживал бешеного ритма жизни и пытался вернуться обратно. Вот только путь назад был им заказан. Некоторые от отчаяния даже кончали с собой, считая, что они потеряли всяческие шансы на достойную жизнь и теперь до конца своих дней будут вынуждены влачить жалкое, нищенское существование.

Джек не понимал их. Жизнь на окраинах трудно было назвать простой, и всё же, она легко перебивала любое существование внутри границ Синдиката, где прихвостни короля следят за каждым твоим шагом.

Видимо, в какой-то момент Карлу надоело, что люди продолжают бежать, наплевав на все трудности, что ждали их за стеной. Солдаты стали строже следить за Приютами и школами, полицейские так вообще могли пристрелить беглецов на месте. Армия поставила охрану вокруг технических туннелей, которые могли быть использованы для побега. И всё же, люди продолжали всеми правдами и неправдами изыскивать пути, чтобы покинуть Синдикат.

В конце концов, и этот ручеек сошёл на нет. Но тут неожиданно возникла новая проблема: в Центре стало слишком мало свободного места. Несмотря на то, что здания строились друг на друге, всё сильнее и сильнее вырастая вверх, мало кто хотел искать пространство для строительства очередного Приюта. В итоге королю пришлось принять трудное решение и начать размещать Приюты, совмещённые со школами, на окраинах.

Без стены и кучи охранников, которые могли бы помешать, люди начали бежать с удвоенной силой. И всё же, хватало тех, кто категорически отказывался вырвать из цепких лап Синдиката свою свободу. Они настаивали на том, что им нужно продолжать работать, чтобы приобрести действующее гражданство и занять своё место в обществе. Король с поощрением отнёсся к душевным порывам своих подданных и провозгласил, что любой из Приютов окраин, кто заслужит действующее гражданство, обязательно дальше будет проживать в Центре. Зато выходцы из Приютов Центра должны будут упорной работой и уважением заслужить себе лакомое местечко внутри стен — иначе же с получением гражданства их ждёт жизнь на окраинах.

Это инициатива произвела эффект разорвавшейся бомбы. По слухам, доходившим до Джека, в некоторых заведениях с не очень ответственными директорами даже происходили локальные гражданские войны за право остаться в Центре. Решение короля, в каком-то смысле, было элегантным. Он решил конфликт руками людей, которые его же и развязали. Он не стал препятствовать дальнейшим попыткам побега и строго-настрого запретил полиции убивать беглецов. Карл просто намекнул, что жить в Центре — шанс, который не даётся каждый день. И упустить его может быть очень большой ошибкой.

Все банды старались как можно дальше обходить районы, принадлежащие Синдикату. Вокруг Приютов всегда находился приличный военный контингент. И всё же, армейцы относились к гангстерам достаточно лояльно. Им просто нечего