Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Генрих грохнул кубком об стол:

– У вас нет причин жаловаться на плохое обращение, Кейт, вы все еще королева, хозяйка в своем собственном дворе и можете делать, что вам угодно. Не обвиняйте меня в том, что я не думаю о Марии. Я тоже считаю, ей лучше сейчас не бывать при дворе. А вас я не посещал потому, что был очень занят. Кардинал оставил дела в большом беспорядке. И я вам не законный супруг. Меня в этом уверяли многие ученые доктора.

– Доктора! – воскликнула Екатерина, начиная горячиться. – Вы сами прекрасно знаете, без помощи всяких докторов, что вы мой муж и ваше дело не имеет под собой никаких оснований. Меня не волнует мнение ваших докторов!

Генрих вспыхнул. Глаза его пылали злобой.

– Предупреждаю вас, мадам, я намерен опросить университеты и узнать их мнение насчет моего дела, и, если они выскажутся в мою пользу, я не замедлю отправить их заключение в Рим. А затем, если папа не объявит наш брак недействительным и не аннулирует его, я обвиню его в ереси и женюсь, на ком захочу!

Екатерина пришла в ужас, слыша, как король произносит такие речи, и про себя взмолилась: пусть все это окажется пустыми угрозами!

– Вы знаете, чего стоят мнения университетов в противовес авторитету Рима, – сказала она ему, – и вам также известно, что лучшие адвокаты Европы высказались в мою поддержку. Позвольте и мне собрать мнения, как делаете вы, и на доводы каждого вашего доктора или адвоката я найду тысячу подтверждений того, что наш брак законен.

Генрих встал, лицо его побагровело.

– Я не останусь здесь выслушивать ваши злые речи! – прорычал он. – Пойду поищу себе более приятную компанию.

Громко топая, он вышел и захлопнул за собой дверь. Рубашка, которую Екатерина много часов вышивала с любовью, осталась лежать на полу.

Екатерина пребывала в большой печали. Казалось, основания ее мира рушились. Угрозы Генриха привели в трепет все ее существо до самых глубин. Теперь она беспокоилась не только о спасении души супруга, но и о будущем всего христианского мира. Ведь если короли вроде Генриха начнут ставить под сомнение авторитет и власть папы, трудно даже представить, к каким ужасным последствиям это приведет!

Екатерина печально размышляла об этом, когда у нее попросил аудиенции Шапуи.

– Нет ли известий из Рима? – спросила она, но по выражению лица собеседника поняла, что нет.

– Король сделал отца Леди герцогом Уилтширским, и теперь все должны величать ее леди Анной Болейн. Ее брат тем временем становится лордом Рочфордом.

«Генрих готовит ее к тому, чтобы сделать королевой, – подумала Екатерина. – Жениться на дочери герцога не так унизительно, как взять в жены дочь рыцаря. Да поможет нам Бог!»

Она предложила Шапуи сесть.

– Король устроил в Уайтхолле банкет, чтобы отпраздновать это событие, и Леди сидела рядом с ним на троне королевы, – рассказывал посол. – Сожалею, что эти новости приходится сообщать вам именно мне, но, мадам, это очень напоминало свадебный банкет. Были и танцы, и возлияния, казалось, не хватало только священника, чтобы раздать обручальные кольца и произнести благословение.

Екатерину замутило.

– Я не хочу этого слышать.

– На это нельзя закрыть глаза, мадам, – беспомощно развел руками Шапуи. – Король настолько ослеплен страстью, что я боюсь, как бы в один прекрасный день не произошло какого-нибудь безобразия.

– Я тоже этого боюсь, – призналась Екатерина. – Думаю, дело теперь не в том, что способен совершить король, но в том, что он совершит.

Был канун Рождества. Екатерина с Марией и Генрихом наблюдала за тем, как в главный зал с веселыми шутками вносят святочное бревно и кладут в очаг, где оно будет гореть все праздники. Правда, Генриху, похоже, это не доставляло никакого удовольствия. Весь вечер он ершился, без сомнения, потому, что его зазноба уехала в Хивер, а из Рима до сих пор не поступало новостей. Екатерина заметила, что Мария наблюдает за отцом с выражением недоумения на задумчивом маленьком личике. Королева неустанно молилась о том, чтобы Климент как можно скорее сказал свое слово: только это могло удержать Генриха от опрометчивых поступков.

К концу вечера, когда Мария отправилась в постель, королю и королеве подали гиппокрас и марципановые конфеты. Екатерина приняла их с улыбкой.

– Не знаю, отчего у вас такой счастливый вид, – пробормотал Генрих. – Вам стоило бы задуматься о своем будущем.

Голос его звучал невнятно: Генрих был немного пьян.

– Я постоянно думаю о нем.

– Тогда поразмыслите вот о чем: если папа вынесет решение против меня, я к нему не прислушаюсь.

– Сир! – прошипела Екатерина. – Не могу поверить, что слышу такое. Молю вас, подумайте о своих словах и не забывайте о спасении вашей души.

– О, я знаю, о чем говорю, мадам, – угрожающим тоном ответил Генрих. – Мне бы хотелось, чтобы вы поняли: я высоко ценю и уважаю Церковь Англии, так же как люди по ту сторону пролива ценят Святой престол. И если меня вынудят к этому, то я оторву ее от Рима.

Екатерина собралась с духом:

– Сир, это было бы противно всем истинно верующим, и я не могу поверить в искренность ваших намерений.

Это пьяная болтовня, не более!

– А вы не считаете, что столь долгое молчание папы – доказательство, что мое дело намеренно положили под сукно? А раз так, почему бы мне не взять инициативу в свои руки?

– Я умоляю вас подождать! – не отступалась Екатерина, стараясь не повышать голоса, потому что люди вокруг с любопытством присматривались к ним.

– Я не могу и не буду ждать ни дня больше! – артачился Генрих.

– Означает ли это, что вы окончательно оформили свои отношения с леди Анной? – Екатерина удивилась собственной дерзости, но этот вопрос должен был быть задан.

– Нет! – накинулся на нее Генрих. – А очень хотелось бы!

– Король утверждает, что она не его любовница, – сказала Екатерина Шапуи два дня спустя, когда тот попросил о срочной аудиенции. – Не знаю, верить ли этому.

– Многие говорят, что любовница, хотя это ничего не меняет, лишь подтверждает всеобщее невысокое мнение о ней. Но я пришел сообщить вашей милости нечто такое, что может вам помочь. Соглядатаи донесли мне, что король некогда домогался ее сестры.

– Марии Кэри? – Екатерина не могла в это поверить. – Никогда!

– Очевидно, что это правда. По слухам, один из ее детей – от короля.

– Мой добрый друг, я не стану полагаться на слухи. Люди наболтают вам чего угодно, они обожают устраивать переполох.

– Я получил эти сведения по крайней мере из двух надежных источников, мадам. Люди, имеющие касательство к этому делу, говорили о нем довольно откровенно. Подумайте о его значении: если король прислушивается к голосу совести, как он утверждает, то его новый брак гораздо ближе к кровосмесительству, чем ваш с ним. Ваша милость можете выставить его лицемером.