Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер

Для Крака Амфортас — центральный персонаж; его странные отношения с Граалем, который одновременно и придает ему силу, и делает уязвимым в случае прибытия «Пречистого», занимают главное место в сюжете. В конце мы не можем с полной уверенностью сказать, что Амфортас не раскаивается в том, что позволил Персевалю уйти. Однако Амфортас способен держать Грааль под контролем именно благодаря своей ране, поскольку он не может приблизиться к реликвии в своем теперешнем виде. Вместо этого он прячет Грааль, чтобы «род человеческий не сгорел, прикоснувшись к нему»; в результате Грааль становится «мечтой всего мира».

Крак использует повесть о Граале для изучения проблемы святыни в эпоху, когда христианство, представителем которого выступает Треврицент, и его двойник-оппонент оккультизм, представляемый Клингзором, суть «две изъеденные червями аллегории добра и зла», которые противостоят всем попыткам противоборствовать Божественному началу в его абсолютном виде. Автор блестяще изображает судьбу человека, который достаточно смел и решителен, чтобы встретиться лицом к лицу с Абсолютом и — начать искания. Награда для него — не земная роскошь, а уединенная пустыня духа. В таком расположении духа Амфортас поддается соблазну Кундри, но он не может принять помощь от руки Персеваля, ибо это означало бы смерть, и в конце ему остается лишь надежда.

В центре сюжета пьесы Кристофера Хейна «Рыцари Круглого Стола» (1989) — человеческие взаимоотношения, но — вписанные в совершенно иной контекст. Крак не удовлетворен тем моральным кодексом и верой, которые предлагает христианство; Хейн же разочарован провалом марксистского идеализма. Пьеса «Рыцари Круглого Стола», написанная в годы упадка и агонии Германской Демократической Республики, изображает Артура и его приближенных усталыми старыми стражами, которые, создав общество, которое они считают идеальным, более не знают, как управлять им. Мордрет, сын Артура, воплощает собой новый порядок, существенно отличающийся от устаревших воззрений, которые теперь воспринимаются как суеверия. Грааль предстает частью этих суеверий и в то же время элементом старого порядка, способным косвенно повлиять на будущее. Однако для рыцарей Артура он — напрасная трата сил; Гавейн отказывается от продолжения поисков, потому что он больше не верит в Грааль и покидает ряды рыцарей Круглого Стола ради того, чтобы развлекаться с девицами в замке Шастель Мервейль. Когда весть об этом достигает Круглого Стола, Мордрет заявляет, что Грааль никто никогда не видел, но ему противоречит другой рыцарь, Орилус: он заявляет, что Грааль видели многие, но их описания реликвии противоречат друг другу. Грааль — это и огромный сияющий драгоценный камень, и солнечный стол эфиопов, дающий всем магическую пищу, и место, где находится Земной Рай, и холм Венеры, и Сам Бог, и Дева Мария. Все сходятся во мнении, что люди некогда обладали Граалем, а теперь утратили его. Его жена заявляет, что это похоже на волшебную сказку, на что Орилус возражает: Грааль, по его словам, это долгий мир. Жена стоит на своем: если он не сказка, то что же? Артур упрекает их, говоря: «Грааль — это не пустая глупость. Без него могут обходиться только животные, потому что они не знают, что обречены на смерть. Сознание своей смертности делает нас неутомимыми, побуждая бороться и искать». Для него Грааль — неотъемлемая часть человеческой природы, «жажда надежды, которую мы должны попытаться обрести», и, «даже если Грааль окажется для нас недостижимым, мы должны попробовать найти новый, неизведанный путь, чтобы достичь Грааля».

Ланселот возвращается после долгих поисков, заявляя: если бы Грааль существовал на этой земле, он бы непременно нашел его. Может быть, Грааль рассыпался в прах; это единственное, что приходит Ланселоту в голову. Артур пытается утешиться, говоря, что, хотя рыцари и не нашли Грааля, благодаря поискам они приблизились к нему. Артур понимает, что весь остальной мир считает рыцарей Круглого Стола безумцами, но по-прежнему настаивает, что «если мы откажемся от Грааля, мы тем самым отречемся от себя самих, потому что без Грааля нет никакой надежды». В конце пьесы король признает, что Грааль остался в прошлом, но заявляет, что его поиски надо во что бы то ни стало продолжать, даже если это означает передать трон Мордрету, которому очень хочется разрушить и предать забвению все, что создал его отец. В разговоре с глазу на глаз с Артуром Мордрет отчасти соглашается с отцом, что поиски необходимо продолжать, но заявляет, что Круглый Стол он передаст в музей. Артур печально сетует, что Мордрет уничтожит многие из его начинаний, и тот признает это.

Хейн использует Круглый Стол и Грааль как символы в непростой дискуссии о возможном взаимодействии между идеологией (Круглый Стол) и идеалами (Грааль). Даже если идеология устаревает и подлежит замене, идеалы остаются неизменными, и тот факт, что они недостижимы, дает еще больше оснований лелеять их. Если идеология, обещавшая лучший мир, не в состоянии помочь установить его, это не значит, что у нас вообще нет никакой надежды на лучший мир. Помимо едкой сатиры на оторвавшийся от реальности автократический режим в Германской Демократической Республике, представители которого изображены как кучка сварливых престарелых идеалистов, не знающих, что делать и куда идти дальше и гордящихся «великими» достижениями прошлого, Хейн затрагивает куда более крупномасштабные темы, и его образ Грааля как некоего свода всевозможных утопических постулатов очень эффектен и убедителен. Он поднимает Грааль, как маленький символ надежды, над удручающим пессимизмом по поводу настоящего и потенциально пагубного будущего.

Если Кристофер Хейн допускает возможность смысла и надежды, то другие немецкие писатели используют истории о Граале для отражения почти безысходных воззрений на ситуацию, в которой оказалось человечество. Так, Танкред Дорст фокусирует внимание на Парцифале, коему предстоит задавать вопросы. Дорст пишет с поистине эпическим размахом: спектакль по его драме «Мерлин» продолжался бы не менее двенадцати часов. Зато пьеса «Парцифаль» (1990) представляет собой сокращенную версию, которую вполне можно ставить на сцене. Между тем вопрос, который задает Парцифаль у Дорста, очень прост. «Как жить, как действовать?» — и предполагает множество ответов. Парцифаль — это дитя в облике взрослого мужчины, существо одновременно и жестокое, и невинное; Грааль в его истории не играет практически никакой роли. Если в пьесе и есть искания, то это — только искания утраченной невинности, по-детски непосредственного единения с природой, той мистической связи, которая характерна для Золотого века. Но эта мысль звучит на втором плане и не является материальным объектом его поисков: герой стремится служить Богу, потому что ему сказано, что Бог — самый могущественный из всех владык, и спрашивает, где он может найти Его, каков Его адрес. При этом герой уничтожает и отвергает все, что не в состоянии понять; когда ему говорят, что Бог — повсюду, его реакция весьма неожиданна: он хочет уничтожить все, «пока не останется Один Бог», чтобы он смог увидеть Его и поступить к Нему на службу. Вместо этого Парцифаль встречает отшельника и некоторое время живет в мире и покое, пока не понимает, что его хозяин — обманщик Однако благодаря общению с отшельником он кое-что узнает: например, он должен попытаться во что бы то ни стало обратить мир к добру. Однажды он спасает рыбку от хищной цапли, и рыбка чудесным образом следует за ним всюду, куда бы он ни. направился. Парцифаль является к Тревриценту, который обращает жестокость на самого себя, предаваясь самобичеванию. Парцифаль испытывает жалость к нему и впервые обретает способность осознать свою собственную вину. Твердая убежденность в том, что Бог есть, препятствует ему покаяться в собственных грехах, ибо он должен занять более активную социальную позицию. Герой должен потерять Бога, чтобы обрести человечество и самого себя: «Я заглянул в пустые небеса глазами человечества». У него появляется надежда, но в финальной сцене мрак сгущается еще больше. Парцифаль и Бланшефлор стоят в снегу по одну сторону пропасти: по другую же стоит Галахад. Из предыдущих сцен мы знаем, что Галахад лишился рассудка; по мнению Дорста, у Галахад а нет личного «я» и потому все происходящее с ним его не затрагивает. Следование путем веры означает отказ от разума; поэтому герой должен либо прислушаться к голосу разума и навсегда потерять Грааль, либо последовать велению веры и погибнуть. Пьеса заканчивается буквально за мгновение до того, как он сделает выбор. Одна из более ранних сцен изображает, как Парцифаль и Бланшефлор пытаются вспомнить «тот миг, который нельзя вернуть», и хотя Бланшефлор полагает, будто ей известно, что произошло, Парцифаль упорно отвергает и опровергает все ее воспоминания, хотя и признает, что видел в ней волшебный свет и что Галахад растворился в этом свете. Он не может воскресить в памяти образ Грааля. Бланшефлор ободряет его, говоря, что они могли видеть тысячи изображений Грааля: его рисовали величайшие художники, и на улицах продаются дешевые копии их творений. Тем не менее Парцифаль идет своим путем, и без ответа остаются вопросы: что же такое Грааль, к которому так стремится дикий юноша из лесной глуши, и какова его судьба?