Операция "Рагнарёк" - Андрей Юрьевич Журавлёв

поднес ко рту стакан дешевого и кислого красного вина.

— Мы только начали, мой дорогой гость, — улыбнулся он, — обычно, я не трачу на концерт больше недели. Но с тобой, мой друг, я готов провести вечность. Ведь мы так хорошо понимаем друг друга, да?

Фьялар сплюнул кислое вино на заляпанный кровью грязно-белый свитер Тореадора.

— Ты можешь закрыть мои раны, но крови у меня на неделю не хватит. Кому будешь играть, когда я сдохну? Крысам?

— Крысы предпочитают флейту, — блеснул клыками Кужлейка, — профаны и дилетанты. Но ты не волнуйся, умирать ты будешь долго. Я даже во вкус не вошел. Впрочем, ты ведь понимаешь меня, да? Как гений гения.

Фьялар не ответил. За неделю его друзья перетряхнут Чикаго до последней щелочки, в этом он не сомневался. Но вот действительно ли Таможиус сумеет продержаться на грани безумия достаточно долго, чтобы дать им на это время?

— Ты гений, — кивнул Фьялар, — я в этом уже не сомневаюсь. Может, дашь мне гитару?

— Рано еще, — покачал головой Кужлейка, — ты мечтаешь о свободе, а не о музыке. Но сумею убедить тебя в том, что музыка важнее.

На этот раз в запястье Фьялара впились желтые клыки, и Тореадор присосался к его руке с чавкающим звуком. Боль резанула, как раскаленный кинжал.

Кужлейка отстранился. По острому подбородку стекала кровь, глаза блуждали.

— А гномья кровь другая, — он с видимым интересом поглядел на Фьялара, — гуще, солоней. И вдохновение от нее другое. Вот, послушай.

Он снова взялся за скрипку, и она взвилась к каменному сырому потолку болезненным стоном. Фьялар рванулся из оков, руки сами собой потянулись к ушам, чтобы закрыть их от этого пронзительного визга. Но браслет только царапнул по ране, и гном, не сдержавшись, зарычал от боли, присоединяя свой голос к безумной музыке.

59. Вотер-Тауэр Плэйс. Чикаго. Делия

— Он жив, — убежденно сказала Делия.

Она только сейчас осознала, насколько крепка между ними связь. За все это время ни одному из них не грозила по-настоящему смертельная опасность, когда они были не рядом. Поэтому ей и в голову не приходила мысль, что разрыв этой связи хлестнет не оставляющей сомнений болью. И теперь она чувствовала Фьялара, и в сердце засела острая игла, но сказать, что это – тревога или уверенность – она не могла.

— Из всех местных кровопийц – именно тот, кому на политику глубоко плевать, — покачал головой Норвик, — это же надо…

— И поэтому остальные им мало интересуются, — добавил Рамо, — Аннабель весь Чикаго на уши поставила, никто не знает, где его логово.

— Фьялар исчез еще днем, — напомнил Сэмюэль, — у скрипача, наверняка, были подручные. Но кто?

— А что о нем вообще известно? – спросила Бранка. Она все еще винила себя за то, что оставила Фьялара без прикрытия, хотя все остальные ясно дали ей понять, что никакой ответственности за происшедшее на нее не возлагают.

— Даже Аннабель могла дать только самую общую и не слишком свежую информацию, — ответил Норвик, — прибыл в Чикаго вместе с большой волной литовских эмигрантов в 1890, в короткое время завоевал репутацию музыкального гения, но очень скоро сошел со сцены. Испугался, что излишние внимание публики навлечет обвинения в нарушении Маскарада. С тех пор играет почти исключительно для себя. Хотя иногда участвует в музыкальной жизни литовской общины.

— Играет на похоронах и свадьбах, — кивнул Хоакин, — он сам упоминал похороны. Может, начать оттуда?

— Хорошая идея, — согласился Норвик, — есть еще одна зацепка. Возможно. В 1971 получил разрешение на обращение Кэти Гленз. Но довольно быстро потерял к ней интерес. Сейчас она – лидер-гитарист панк-группы «Хор младенцев».

— Девушка может знать, где его искать, — кивнула Делия, — если он не сменил логово с тех пор, как они расстались. Неплохо бы ее найти.

— У меня есть связи с местной прессой, — сообщил Пауль, — хроникер криминальной колонки. А у него, наверняка, выход на чикагскую полицию. Надеюсь, им удастся что-то разнюхать.

Норвик оглядел присутствующих и решительно взял дело в свои руки.

— Думаю, нам стоит разделиться, — предложил он, — толпа Сородичей, да еще и в сопровождении смертных может привлечь к себе слишком пристальное внимание, и не только Кужлейки. Войцех, на тебе литовская община. Земляки, считай.

— Я не литовец, — возразил Войцех, — я литвин.

— Им об этом знать не обязательно, — покачала головой Делия, — и я пойду с тобой.

Мелисента молча кивнула.

— Мы с Рамо и Хоакином попробуем разыскать этих Младенцев, — продолжил Норвик, — профессиональная солидарность и все такое. Сэмюэль и Пауль – пресса и полиция. Кто-нибудь, свяжитесь с Беккетом, пусть потребует официального расследования у Примогената и Принца. Бранка, твои собратья не могут помочь?

— Их уже нет в городе, — ответила Волчица, — но я могу попробовать взять след. Если кто-нибудь пойдет со мной. Разгуливающего по городу волка легче проглядеть, если он идет рядом с человеком.

— С удовольствием возьму тебя на поводок, детка, — улыбнулся Диззи. И тут же виновато поглядел на Делию, — рядом с таким пофигистом, как я, тебя точно не распознают.

— И никаких поводков, — сердито заявила Бранка, — ты еще намордник на меня надень.

— Это предложение?

— Это твой смертный приговор.

— Хватит! – громыхнул Норвик. — Не до ваших шуток. С обоих шкуру спущу. Но предложение принято – вы идете на место событий. Связь держим каждые полчаса, по графику. Потерявшаяся группа лучше пусть сама пятый угол ищет, если серьезных причин не будет. Нам надо вытаскивать Фьялара, а не лезть в новые неприятности.

— Хорошо, — Делия поднялась с дивана и направилась в спальню, — с Беккетом я переговорю сама. Войцех, тебе десять минут на сборы. Остальные могут идти.

После визита лже-Ксавьера Войцех с улыбкой заявил, что эксгибиционизм в число его психозов не входит, и обзавелся широкими спортивными брюками и майкой, на случай, если его опять куда-нибудь поволокут во сне. Мелисента вывела его из Грезы прямо на общее собрание, и Малкавиан вернулся в номер, чтобы переодеться.

Мелисента со вздохом закрыла шкаф.

— Кружева и шелк, — констатировала она, —