Три кругосветных путешествия - Михаил Лазарев

Остров Фаял, получивший название свое от мелкого дерева фаял, представляется мореплавателям в виде плодоносного и тщательно возделанного огорода – нет места, которое бы не приносило щедрой дани трудолюбию. Главные произведения острова состоят в кукурузе и картофеле, которые два раза в год дают плоды, в пшенице и несколько винограда, из коего выделываемое вино, по неимению надлежащей доброты, частью перегоняют в водку, а частью расходится на острове; апельсинов и лимонов весьма много вывозят в Европу и Северную Америку; огородными овощами, домашним скотом и птицей изобильно за самую сходную цену снабжают суда, заходящие на остров Фаял. Плодородный сей остров, сверх избыточного продовольствия для 22 000 природных жителей и 17 000 острова Пико, отправляет в Португалию разные съестные припасы. Военные силы оного состояли только из 150 человек регулярного войска и 800 милиции, с моря защищен четырьмя укреплениями, имеющими до 40 орудий разного калибра.

Главное поселение составляет город Горто (Horto[257]), называемый сим именем, как заключить можно, по своему местоположению, ибо, простираясь по отлогости горы, окруженной плодоносными нивами, и изобилуя садами, представляет вид обширного вертограда. Главные здания оного – две приходские церкви, два женских и три мужских монастыря; дома выстроены так же, как и во всех других местах, лежащих близ поворотных кругов; неправильные и худо вымощенные улицы удерживают от дальних прогулок по городу и отклоняют любопытство в окрестности оного, богатые живописными картинами, пленяющими взор и воображения путешественника, после нескольких часов прогулки пользующегося отдохновением у гостеприимных жителей, на коих благодетельная природа щедрою рукою рассыпала дары свои. На всем острове нет ни хищных зверей, ни ядовитых гадов, ни вредных насекомых.

Обыватели города Горто большею частью из иностранного купечества, консулы всех наций имеют в сем городе постоянное пребывание, и токмо летом переезжают на Пико, где, занимаясь разведением винограда[258], наслаждаются благорастворенным и здоровым воздухом в загородных своих домах.

Сей остров более Фаяла; отлогость горы, возвышающейся по середине оного, от самого края моря усеяна до двух третей высоты виноградником, в чаще коего выказываются приятные жилища владельцев и мирные хижины трудолюбивых поселян.

Фаяльский рейд, почитаемый лучшим пристанищем в архипелаге Азорских островов, открыт от S и SO ветров, которые часто здесь, особенно в зимние месяцы, свирепствуя и производя большее волнение, весьма затрудняют стояние на якоре. Многие несчастные случаи научили мореходцев, посещающих сей остров, быть осторожнее и класть якорь около линии двух мысов[259], составляющих бухту, по которой расположен город, или пройдя несколько оную, где глубина до 20 и 22 сажен, грунт везде – мелкий черный песок. Корабли же, долженствующие простоять здесь известное время, подходят ближе к берегу и против середины города швартовятся на четырех якорях.

Между островами Фаял и Пико есть небольшой камень, на коем глубина четыре сажени; краткое время и поспешность к отправлению не позволили мне осмотреть оный с точностью. По рассказам жителей не опасен; сильное волнение при Z и ZO ветрах означает место сего камня, которое гораздо лучше обходить, особенно судам, сидящим более 18 футов. Мне случилось лавировать по здешнему рейду; но при всем желании я не мог видеть упомянутого камня, повествования же рыбаков или местных лоцманов весьма различны.

1 сентября, пользуясь приливом при крепком WZW ветре, в 2 часа пополудни снялись с якоря и пошли к NO, вдоль зеленого берега Фаяла, украшенного благолепием природы. Грозный Пико, теряясь в облаках, величественным своим видом поражал наши взоры; любуясь быстрым ходом шлюпа и белою пеною воды, окружающей оный, мысленно переносились мы в любезное отечество; но по мере удаления от сих островов ветер постепенно стихал, потом вдруг переменился и заставил нас лавировать до следующего полдня. Тихий ZW сопутствовал нам до полуночи 6-го числа, и, перейдя в восточную сторону горизонта, дул крепкий порывами до 14-го, так что принудил нас спустить брам-стеньги и все рифы.

18-го числа, в расстоянии на 100 миль от мыса Лизарда, начали встречаться с нами многие нагруженные разными товарами купеческие суда, которые, обгоняя друг друга, представляли днем приятное зрелище, а к ночи побуждали нас умножить число часовых на шкафутах. 20-го около четырех часов пополудни, находясь в 14 милях глазомерного расстояния от острова Вайта, определили себя по пеленгу Нидельского маяка, и взяли курс OSO, а в половине другого дня проходили Дувр, где бдительные англичане встречали на быстроходящих люгерах и гичках, предлагали нам услуги и оканчивали свои приветствия желанием быть нашими лоцманами на Северном море и проводниками до Галопера; но так как ветер нам благоприятствовал и я, не желая иметь дела с людьми, снискивающими себе пропитание на авось, продолжал идти под всеми парусами, то иные из них возвращались к берегу, а другие, быв счастливее, попадали на сопутствующие нам купеческие суда.

В оба мои перехода через Немецкое море я не почитал за нужное брать лоцманов, ибо многими опытами удостоверился, что люди сии при виде берега не прежде, как по справке с картою и с корабельным счислением узнают оный, в случае же необходимости пристать по причине крепкого ветра к какому-либо порту, всегда затрудняются, и это более зависит от выехавших местных лоцманов или решимости самого начальника. В десять часов вечера по крюс-пеленгу Галоперского маяка определили себя в широте N 15°39' и долготе О 2°, взяв оный за место отшествия, правили на NOtO. 25-го увидели мыс Дернеус, где OSO крепкие ветры задержали нас до 2 октября, 6-го миновали Копенгаген; на сем рейде видели наше военное судно, по извещении же телеграфом от командира шлюпа «Аполлон» о недостатке дров, я велел ему там остановиться на краткое время и запастись оными, как можно скорее следовать в Кронштадт, с тем, чтобы он старался на пути соединиться со мною.

13-го мы благополучно прибыли на малый Кронштадтский рейд, после 42-дневного плавания от последнего порта; 16-го по приказанию главного командира втянулись в среднюю гавань.

В заключение повествования о путешествии моем на шлюпе «Ладога», продолжавшемся 2 года и 5 месяцев, поставляю для себя приятною обязанностью изъявить искреннюю признательность гг. офицерам, коих усердие и ревность к службе достойны особенного одобрения; сбережение рангоута ручается за их неусыпное старание и за точное исполнение моих приказаний, Потеря трех человек хотя и может почесться неприятным обстоятельством моего путешествия, но, если принять в рассуждение разные трудности и непостоянства стихий, с которыми должно было бороться, то ничто не препятствует мне сделать приятный отзыв о нашем враче, г. Огиевском, который, сверх похвальных и человеколюбивых занятий на шлюпе и между жителями посещенных нами стран, много содействовал к украшению сего посильного труда моего.