Танец отражений - Лоис МакМастер Буджолд

Таким образом, именно «вырожденная» война в дискретном оперативном пространстве требует от командующего — в обороне ли, в наступлении ли — быстроты, точности, предприимчивости, оригинальности мышления. Того, что в применении к вооруженным конфликтам мы называем искусством войны.

И еще одно. Особенность дискретной военной геометрии состоит в том, что достижение крупных результатов не обязательно требует использования значительных сил. Это повышает значение небольших оперативных соединений, таких как дендарийский флот, и отдельных людей.

Законы стратегии известны человеку давно. Впервые их сформулировал почитаемый Ки Тангом древнекитайский полководец Сунь-Цзы в эпоху Сражающихся Царств (V век до н. э.). В наше прагматичное время великолепные, но несколько абстрактные формулы «Трактата о военном искусстве» записываются следующим образом:

1. Из всех возможных оперативных решений следует предпочесть то, при котором свои потери сводятся к минимуму (принцип экономии сил);

2. При взаимно правильных действиях оценка позиции не меняется — равные позиции преобразуются в равные (принцип тождественности, он же — принцип обреченности);

3. Действия тем эффективнее, чем более косвенно связаны они с поставленной целью, иными словами — движение к цели должно осуществляться вне пространства, контролируемого противником (принцип ортогональности, или же непрямых действий);

4. Сражение выигрывается, если удается создать у противника хотя бы две некомпенсированные слабости (принцип Тарраша);

5. Для любой задачи существует интервал времени, вне которого ее решение лишь ухудшает оперативную обстановку (принцип темпа операции).

Эти правила выглядят очень простыми, но в многовековой военной истории Европы можно пересчитать по пальцам одной руки полководцев, которые умели применять их.

Велизарий, Субудай, Иван III Московский, граф Альфред фон Шлиффен…

Выше всех я склонен ставить Ивана III, известного своим негероическим «стоянием» на реке Угре, положившим конец Ордынскому игу, да и самой Орде. Колоссальная стратегическая цель была достигнута вообще без потерь, даже у противника. Та идеальная военная кампания, к которой стремится любой полководец. Вернее, должен стремиться. Потому что на практике идеальные победы не приносят — это отмечал еще Сунь-Цзы — «ни славы ума, ни подвигов мужества». Поэтому почти всегда найдутся те, кому хочется пострелять. Ну, хоть немножко…

Комарра была уникальным случаем, прямо-таки учебной задачей. Разрабатывая план ее захвата, я максимально использовал все стратегические преимущества. — Он начал перечислять, загибая сильные пальцы. — Небольшое население, целиком сосредоточенное в городах с управляемым климатом. Партизанам некуда отступить для перегруппировки. Отсутствие союзников: мы были не единственными, чью торговлю душили их безжалостные тарифы. Мне достаточно было намекнуть, что мы снизим их двадцатипятипроцентный налог на все, что проводилось через их нуль-точки, до пятнадцати процентов, и соседи, которые могли оказать им поддержку, оказались на нашей стороне. Отсутствие тяжелой промышленности. Они разжирели и обленились на незаработанных деньгах: они даже не хотели сами за себя воевать, пока их жалкие наемники не разбежались, обнаружив, с кем имеют дело… Будь у меня свобода действий и чуть больше времени, я, наверное, смог бы выиграть кампанию без единого выстрела. Это была бы идеальная война, но Совет министров не пожелал ждать («Осколки чести»).

Абсолютным триумфом «стратегии экономии сил» можно считать цетагандийскую «операцию» Майлза Форкосигана и Айвена Форпатрила. В сущности, своим политико-полицейским расследованием они сорвали новую волну цетагандийской экспансии, а значит, неизбежные бои за Комарру и Ступицу Хеджена.

(Интересно заметить, что принцип экономии сил дополнялся здесь принципом ортогональности. Реальная цель действий Майлза — политическая стагнация Цетаганды — весьма косвенно связывалась с предпринятым им расследованием. Или, точнее говоря, связь лежала вне пространства расследования.)

Экономию сил Майлз применил и в боях за Тау Верде («Ученик воина»). Впрочем, дендарийцы при их небольшой численности и не могли позволить себе большие потери.

Они (цетагандийцы — прим. автора) могут позволить себе разменять три своих корабля на один наш, — рассуждает Майлз во время битвы за Ступицу Хеджена, — и если будут продолжать в том же духе, то неминуемо выиграют («Игра форов»).

Разменять три корабля на один — весьма примитивная, но действенная для сильнейшей стороны стратегия. Собственно, посредственный полководец, как правило, и не умеет ничего, кроме такого «размена», в котором ценностью обладают корабли и дивизии, но отнюдь, не отдельные человеческие жизни. В обоих мировых войнах союзники (которые сначала назывались Антантой, а потом — антигитлеровской коалицией) «меняли» на поле боя двух-трех своих солдат на одного немецкого и в конце концов побеждали. На их счастье «на той стороне» не было командиров уровня Майлза Форкосигана.

Майлз изображен Лоис Буджолд как военный гений. Разумеется, все пять принципов военного искусства он использует виртуозно, и любая из книг цикла (даже «Танец отражений», в которой Майлзу почти не приходится осознанно действовать) может служить учебным пособием по искусству стратегии. Однако наибольший интерес представляет, на мой взгляд, первая операция Майлза, изображенная в «Ученике воина». Во всяком случае, она позволяет поднять уровень обсуждения на ступеньку выше и обсудить проблемы метастратегии.

Результат можно с полным основанием назвать чудом. Майлз начинает операцию, имея в своем распоряжении сержанта Ботари и в качестве сил поддержки — Элен. Из ничего он создает непобедимый флот «дендарийских наемников», превращает его в боеспособное соединение и с минимальными потерями выигрывает войну в системе Тау Верде.

Очень трудно анализировать такую кампанию. Слишком велико искушение отыскать в каждом звене операции случайность и приписать именно везению благополучный исход. Впрочем, мастер стратегии тем и отличается от простого профессионала войны, что умеет управлять случайностями. Об этом говорил еще граф Монте-Кристо:

«…— Но, — сказала госпожа де Вильфор, — все это наше сцепление обстоятельств может очень легко прерваться: ястреб может ведь не пролететь в нужный момент или упасть в ста шагах от садка.

— А вот в этом и заключается искусство. На Востоке, чтобы быть великим химиком, надо уметь управлять случайностями, — и там это умеют».

Очень красиво сказано, но все-таки это не ответ. Что же такое «управлять случайностями»? Довольно близко подошла к истине Кавилло, сформулировавшая шестой принцип стратегии (принцип стратегического дерева):

Основой стратегии (…) является не выбор какого-то одного пути к победе, а создание таких условий, чтобы все пути вели к ней («Игра форов»).

Развивая эту мысль дальше, мы должны потребовать, чтобы при каждом шаге количество путей, ведущих к победе, увеличивалось бы! Иными словами, в любой ситуации следует стремиться к увеличению размерности «пространства решений» (приемлемых возможностей). И разумеется, размерность пространства решений противника нужно свести к минимуму. Идеалом здесь является «воронка»: когда в распоряжении противника оказывается единственная до конца просчитанная последовательность возможных решений. Как правило, на «дне» воронки возникает ситуация, в которой приемлемого решения нет и не может существовать.