Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

тактов. Так как все эти диссонансы, видимо, разрешаются очень медленно, то лучше создавать такие, которые можно разрешить самостоятельно, а все прочее предоставить неумолимой судьбе. Еще раз шлю поздравление по случаю выздоровления.

Вашего императорского высочества покорнейший слуга

Людвиг ван Бетховен.

Ваше императорское высочество!

Так как вы были столь милостивы передать мне через графа Тройера, что желаете приписать несколько строчек по моему делу в Праге к обербурграфу Коловрату, то осмеливаюсь приложить при сем мое письмо к графу К. Не думаю, чтобы в нем было что-нибудь непристойное для в. и. высочества. Во всяком случае, опека, несмотря на все доводы, не согласится на расчет выкупными билетами. Вместе с тем можно надеяться, что мирным путем, без суда, удастся добиться, по крайней мере, более благоприятных результатов, так например, расчета по более высокому курсу. Но если ваше императ, высочество напишете или велите от вашего имени написать несколько слов, то наверное ускорится. По этой причине я просил в. и. в. и вновь убедительно прошу исполнить ваше милостивое обещание. Вот уже три года, как дело еще не окончено.

Вашего императорского высочества покорнейший вернейший слуга Людвиг ван Бетховен.

Ваше императорское высочество!

Вы мне оказали милость, которой я ничем не заслужил, приношу в. и. в. всеподданнейшую благодарность за милостивое заступничество в моем пражском деле. Партитуру кантаты доставлю исправно. Простите милостиво, что не был еще у в. и. в. За этим благотворительным концертом последует еще один в театре, тоже в пользу impressario in angustia, в них оказалось настолько совести, чтобы уступить мне треть и половину. Для этого у меня имеется новое произведение. Затем имеется в виду новая опера, сюжет которой выяснится на днях. Тем не менее опять не совсем здоров, но через несколько дней явлюсь к в. и. в. Если бы я только мог помочь, то исполнилось бы одно из главных и заветных желаний в моей жизни.

Вашего императорского высочества вернейший слуга

Людвиг ван Бетховен.

Протекция эрцгерцога, видимо, не произвела желанного действия, и пришлось обратиться к помощи суда, причем композитор начинает метаться от одного приятеля к другому, от одного адвоката к другому, просить о содействии пражских адвокатов Бейера и Вольфа (Wolf – волк), обербургграфа (главного управляющего княжескими поместьями и замком), венского знакомого профессора Олива, барона Пасквалати, венского адвоката Адлерсбурга, но недовольный ими передает ведение процесса престарелому адвокату Канка, большому любителю музыки; ему же потом, по смерти брата Карла, поручает он процесс со вдовой о своих правах на воспитание племянника.

Д-ру Ф. Бейеру в Праге.

Вена, 18 декабря 1813 г. Любезный друг!

Я вас так называю и когда-нибудь обниму вас так, не раз уже проклинал я этот злосчастный декрет, так как из-за него попал в бесконечные неприятности, Oliva нет здесь больше, и мне невыносимо терять столько драгоценного времени, которое я краду у моей музы на такие дела, так что во всем задержка; я послал недавно Вольфу новую доверенность, он думает начать процесс, но я думаю, как я и писал Вольфу, подать сначала прошение в областной суд; помогите вы со своей стороны и не дайте мне здесь погибнуть, окруженному бесчисленными врагами, все это приводит меня почти в отчаяние. Мой брат, которого я облагодетельствовал и отчасти, конечно, по милости которого я попал в такую беду, мой главный враг. Поцелуйте Кошака от меня, скажите ему, что мои испытания и мои страдания, он видел меня, составят целую книгу, охотно отобрал бы все дело у Вольфа и передал бы вам, но этим приобрел бы лишь новых врагов; ведите только ваше дело, в следующий раз больше об этом, пришлите же мне вашу и Кошака улицу и №, где вы живете, ибо всегда приходится посылать мои письма через других, отвечайте тотчас по получении этого.

Ваш Бетховен.

Доктору фон Адлерсбургу.

Уважаемый друг. Следует добавить, что Вольф представил главную бургграфу, также приложенные свидетельства, что теперь делать? Завтра утром навещу вас. Я думаю, можно еще обсудить, какой ход дать делу? Эрцгерцог находит, что прошение очень хорошо да «слишком много приписывается великодушию». Сердечно обнимаю вас, не сердитесь на меня за назойливость. Скоро ведь всему этому конец ваш Бетховен.

Барону фон Пасквалати.

Любезный уважаемый друг! Завтра утром не позже половины 9 буду у вас! Не выгоняйте меня за дверь! Было бы хорошо, если бы вы только отправили письмо к Адлерсбургу. Эрцгерцог не доволен прошением, потому что великодушию придается слишком большое значение второпях ваш Бетховен.

Доверенность барону Пасквалати.

Сим дружески прошу г. барона Иосифа фон Пасквалати в Праге получить следуемый мне бесспорный платеж из имущества кн. Кинского, а также выполнить все для этого требуемое.

Людвиг ван Бетховен.

Вена 1815 г.

(М. П.)

Его высокородию доктору прав г-ну Иоганну Канка,

в королевстве Богемия, в Прагу (Богемия).

Тысячу благодарностей, уважаемый К.

Наконец-то я встречаю опять присяжного поверенного и человека, который мыслит и пишет, не прибегая к жалким формальностям. Вы не можете себе представить, как я жажду окончить дело, потому что оно вызывает беспорядок в моих домашних делах, да и вообще беспокоит меня. Вы понимаете, впечатлительная натура должна быть свободна от этих жалких забот; они лишают меня многих радостей жизни. Мне пришлось, и еще теперь приходится, отказаться от стремления и принятой на себя обязанности служить неимущим посредством своего искусства. О наших монархах и т. п., монархиях и т. п. не пишу вам ничего; из газет вы все узнаете. Мне дороже всего мир духовный, более возвышенный, чем все земные и духовные монархии. Сообщите, что вы хотите лично для себя, что я могу сделать своими слабыми музыкальными силами, что приготовить, по мере сил, по вашему музыкальному вкусу и потребностям. Не нужны ли вам все бумаги, относящиеся к делу Кинского? В таком случае я пришлю вам их, так как между ними имеются важные документы, которые, кажется, вы читали у меня. Не забывайте обо мне и помните, что вы защищаете бескорыстного музыканта от семейства скряг. С каким легким сердцем эти люди отнимают у бедного музыканта то, чем прежде выражали ему свое почтение; нет больше Зевса, от которого можно было получить амвросии.

Любезный друг, дайте крылья ленивым шагам справедливости. В минуты вдохновения, наслаждаясь в сфере возвышенного искусства, вдруг меня низвергает в пропасть воспоминание об окружающем, и в частности эти два… процесса. И у вас бывают неприятности; хотя я верю этому, зная ваш образ мыслей и способности и в особенности в вашей специальности, но опять-таки укажу вам на