Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

дышится свободнее, меньше забот, работать легче. В дневнике появляется еще одна цитата из Илиады:

«Свершилось!.. Но не без дела погибну, в прах я паду не без славы! Нечто великое свершу, что и потомки узнают!»

Успех «Сражения при Виттории», поставленного зимой 1813–1814 года, побудил дирекцию королевских театров возобновить забытую оперу «Фиделио» и привлечь публику именем автора, вновь вошедшего в моду. Бетховен радостно принял это предложение, но при условии основательной переработки партитуры; с согласия автора либретто, Зонлейтнера, композитор еще весною 1814 года приступил к работе совместно с Трейчке, состоявшим режиссером и «поэтом», т. е. либреттистом при королевских театрах.

Той же весной, по получении 9 апреля 1814 г. известия о вступлении союзных войск в Париж, Бетховен пишет с Трейчке новое произведение к чествованию этого события, или вернее, его финальный номер, так как все прочие номера кантаты Трейчке «Добрая весть» были прилажены к музыке иных композиторов (Моцарта и др.), и лишь заключительная басовая ария с хором («Возрождение Германии», сер. 20, № 6) была написана Бетховеном наскоро, для дневного торжественного концерта в Кернтнертор-театре 11 апреля.

Посылая этот бесцветный финал эрцгерцогу, автор писал:

Ваше императорское высочество!

Так как я только теперь получил партитуру заключительного хора, то прошу прощения за позднюю присылку ее вам. Был бы очень рад, если бы ваше императорское высочество велели переписать ее, потому что в таком формате ею нельзя пользоваться. Я хотел доставить ее сам, но совершенно болен, так как с воскресенья катаральные боли вновь стали меня мучить. Для меня нет высшего счастья, как сознание в себе способности быть приятным вашему императорскому высочеству. Надеюсь вскоре лично служить вам, а пока покорнейше прошу не забывать меня.

Вашего императорского высочества вернейший и покорнейший Людвиг ван Бетховен.

Затем, спустя несколько дней, в период почти ежедневного исполнения хора, автор вновь пишет своему покровителю:

Ваше императорское высочество!

Прошу вас прислать мне на полдня через подателя сего партитуру заключительного хора, так как театральная партитура написана очень плохо.

Вашего императорского высочества вернейший и покорнейший Людвиг ван Бетховен.

Ваше императорское высочество!

Хор «Германия» – достояние каждого, кто принимает в нем участие, и прежде всего ваше, а также мое. Счастливого пути в Палермо! Вашего императорского высочества верноподданнейший Бетховен.

Желая воспользоваться успехом этого незначительного произведения в материальном отношении, композитор обратился к Трейчке с нижеприведенной запиской, содержание которой осталось неосуществленным.

Уважаемый Т.!

Меня бесконечно радует, что вы довольны хором. Вам следовало бы за все выхлопотать гонорар себе, а также мне. Если же вы этого не хотите, я охотно продал бы все полностью с благотворительной целью…

В тот же день, 11 апреля, вечером, состоялся благотворительный концерт в зале гостиницы «Римский император», где впервые исполнялось излюбленное камерными музыкантами произведение, пролежавшее три года в бумагах автора: фортепианное трио ор. 97, начатое 3 марта и оконченное 26 марта 1811 г.; автор, давно не игравший перед публикой, взялся сам вести партию рояля и, сознавая препятствия, заключавшиеся в глухоте и в недостатке техники, предчувствуя, что это последний выход Бетховена-пианиста на эстраду, много волновался, часто повторял свою партию, возился над отделкой деталей. Увы, все это было напрасно. Шпор, присутствовавший на репетиции и впервые слышавший игру Бетховена, рассказывает: «Признаюсь, невелико было наслаждение… Он играл все время не в лад и, благодаря глухоте, нисколько этим не смущался. Не было даже следа той поразительной виртуозности, которая некогда удивляла и восхищала всех. При форте он так колотил клавиши, что струны рвались одна за другою, а в пьяно он так легко касался их, что целые пассажи оставались лишь у него в пальцах. Не имея возможности следить за партитурой, невозможно уловить связь идей. Мною овладело сожаление, и я всею душою скорбел о несчастном. Если глухота ужасна для всякого, то какова она для музыканта! Действительно, есть от чего в отчаяние прийти!..

С того времени мрачное настроение Бетховена представлялось мне всегда вполне естественным».

О том же концерте Мошелес рассказывает: «игра автора, оставив в стороне вдохновение гения, меня мало удовлетворила: игра его была нечистая, неопределенная. Тем не менее я заметил следы того высокого стиля, который давно уже замечал в его произведениях». Спустя одиннадцать лет, 6 ноября 1825 года, Линке устроил в зале венского музыкального общества концерт, в котором исполнены были квартет ор. 132 и упомянутое фортепианное трио ор. 97 с участием пианиста Боклета; на репетиции присутствовал автор и, прослушав первую часть трио, сам сел к роялю и повторил ее, говорят, с таким совершенством, которого впоследствии достиг лишь Фр. Лист, гениально передававший наиболее трудную часть этого трио.

Приготовления к двум концертам 11 апреля отвлекли композитора от партитуры «Фиделио», а скучная, кропотливая работа над переделками вскоре парализовала его рвение, вызвав резкие упреки либреттиста и театральной дирекции.

Работа эта вызвала переписку с либреттистом, в которой встречаем, между прочим, восхищение Бетховена одной из 24 опер Гировеца (1763–1850), не переживших даже автора; в другом месте он намекает на еврейский обычай обрезания («бумага – не жид»), в третьем – на модную феерию Хуммеля «Eselshaut» («Ослиная шкура») и на песню «Прощание воина» (сер 23, № 26); тут же встречаем имена известных в свое время певцов-басов: Вейнмюллера и профессора Элерса.

Любезный и уважаемый Тр.!

А я еще и не думал о вашей арии, но сейчас примусь за нее; может быть, зайду к вам для этого после обеда, чтобы познакомить вас с моим взглядом относительно этого.

Не могу наверняка сказать, успеете ли в понедельник репетировать, но наверное днем позже. Вы не имеете представления о том, с какими хлопотами сопряжен такой концерт? Лишь нужда заставляет меня взяться за это рискованное дело.

Второпях ваш друг Бетховен.

Эй, вы! Почтеннейший Тр.! Лишь после встречи с вами вспомнил я день окончания песни. Вы сегодня получите упомянутое вчера письмо, о чем я раньше хотел спросить вас, если оно будет вам впрок, то буду сердечно рад. Про Пальфи ничего не слышно, я отношусь к нему так же, как решил давным-давно.

По вашему совету я был у архитектора, и все устроилось для меня прекрасно; лучше иметь дело с артистами, чем с так называемыми сильными (слабоумными). Вашу песнь можете получить каждую минуту, когда вам угодно, благодарность моя за оперу всюду будет предшествовать вам. При случае передайте «Эгмонта» в Виденер-театр. Прибытие испанцев лишь слегка очерчено в пьесе, не может обратить на себя особого внимания, а потому уместно для толпы при открытии большой дыры Виденер-театра еще кое-что для зрелища; и музыка при этом имела