На крыльях орла - Кен Фоллетт

– Привет, Майкл, ты помнишь своего папочку?

Он уселся рядом с Анджи и обнял ее. Это было несколько неудобно, к тому же Хауэлл обычно стеснялся проявлять свои чувства на людях, но он продолжал прижимать ее к себе, потому что это давало ему такие хорошие ощущения.

Ралфа Булвэра встречала Мэри и дочери, Стэйси и Кисия. Он поднял Кисию и произнес:

– С днем рождения!

Все было так, как оно и надлежало быть, подумал Булвэр, обнимая их. Он сделал то, что должен был сделать, а семья была тут, где ей и надлежало быть. У Ралфа было такое ощущение, как будто ему удалось доказать нечто, возможно, только для себя самого. За все эти годы службы в военно-воздушных силах, когда Булвэр возился с контрольно-измерительными приборами или сидел в самолете, наблюдая, как падают бомбы, у него никогда не возникало ощущения, что его мужество подвергается испытанию. Все его родственники были награждены медалями за участие в наземных операциях, а вот самого Булвэра всегда преследовало чувство неловкости, что его роль была несложной, как у парня в военных фильмах, который раздает еду на завтрак перед тем, как настоящие солдаты идут в бой. Он всегда задавался вопросом, присущи ли ему необходимые качества. Теперь Булвэр подумал о Турции и о том, как застрял в Адане, и мчался через снежную вьюгу в этом чертовом «Шевроле» выпуска шестьдесят четвертого года, и менял колесо в опаснейшей местности вместе с сыновьями двоюродного брата господина Фиша. Он подумал о тосте Перо за мужчин, которые заявили, что они собираются сделать, потом пошли и осуществили это. Теперь Булвэр знал ответ. О да! Он обладал всеми необходимыми качествами.

Дочери Пола, Карен и Энн-Мари, были одеты в одинаковые клетчатые юбки. Энн-Мари, самая младшая, первая подбежала к нему, он сгреб ее в руки и крепко прижал к себе. Карен была слишком большой, чтобы поднимать ее, и он точно так же крепко прижал ее к себе. За ними стояла Рути, самая большая маленькая девочка, разряженная в одежду оттенков меда и сливок. Пол одарил ее долгим крепким поцелуем, потом с улыбкой посмотрел на жену. Он не мог согнать улыбку с лица, даже если бы захотел. Пол чувствовал себя каким-то чрезвычайно размягченным. Это было самое лучшее ощущение, которое ему когда-либо пришлось испытать.

Эмили смотрела на Билла, как будто ей не верилось, что он действительно здесь.

– Боже, – неловко пролепетала она, – как же хорошо видеть тебя опять, сладенький!

Когда жена поцеловала его, шум в автобусе несколько поутих. Рейчел Швибах зарыдала.

Билл поцеловал девочек, Джэки и Дженни, затем взглянул на своего сына. Крис выглядел очень взрослым в синем костюме, который ему подарили на Рождество. Билл видел этот костюм раньше. Он вспомнил фотографию Криса, стоящего в этом новом костюме перед рождественской елкой, этот снимок висел над постелью Билла в тюремной камере – давным-давно и далеко отсюда…

Эмили не переставала дотрагиваться до него, пытаясь удостовериться, что муж действительно вернулся.

– Ты прекрасно выглядишь, – выпалила жена.

Биллу было известно, что выглядит он ужасно. У него непроизвольно вырвалось:

– Я люблю тебя!

Росс Перо вошел в автобус и спросил:

– Все здесь?

– Нет моего папы! – откликнулся жалобный детский голосок. Он принадлежал Шону Скалли.

– Не волнуйся, – утешил его Перо. – Он вскоре выйдет. Папа работает под простака.

Пэта Скалли остановил таможенник и попросил открыть чемодан. В нем была сосредоточена вся наличность, и, безусловно, сотрудник таможни заметил это. Была призвана подмога в лице нескольких сотрудников, и Скалли отвели в офис для допроса.

Сотрудники достали какие-то формуляры. Скалли принялся было рассказывать свою историю, но они и слушать его не стали, им нужно было всего лишь заполнить бланк.

– Это ваши деньги?

– Нет, они принадлежат «ЭДС».

– Они были у вас, когда вы покинули Штаты?

– Большая их часть.

– Когда и каким образом вы покинули Штаты?

– Неделю назад на частном «Боинге-707».

– Куда вы направились?

– В Стамбул, затем на иранскую границу.

В офисе появился еще один человек и спросил:

– Вы – мистер Скалли?

– Да.

– Я ужасно сожалею о том, что вас побеспокоили таким образом. – Он повернулся к таможенникам: – Можете порвать эти бланки.

Скалли улыбнулся и ушел. Он больше уже не находился на Ближнем Востоке. Он пребывал в Далласе, где Перо был значительной фигурой.

Скалли вошел в автобус и увидел Мэри, Шона и Дженнифер. Он крепко обнял их, расцеловал и спросил:

– Что здесь происходит?

– Небольшой прием для тебя, – объяснила Мэри.

Автобус тронулся с места, но далеко не уехал. Через несколько ярдов он остановился у другого выхода, всех пассажиров впустили обратно в аэропорт и подвели к двери с вывеской: «Зал “Конкорда”».

Когда они вошли, тысяча человек поднялись на ноги, ликуя и аплодируя.

Кто-то поднял огромный транспарант со словами:

ДЖОН ХАУЭЛЛ

№ 1

ПАПОЧКА

Джей Кобёрн был потрясен размером толпы и ее реакцией. Каким прекрасным замыслом были автобусы, обеспечившие людям возможность приветствовать свои семьи в узком кругу до прихода сюда. Кто устроил это? Безусловно, Стоффер.

Когда Кобёрн шел через весь зал вперед, люди в толпе дотягивались до него, чтобы обменяться с ним рукопожатием со словами: «Как здорово видеть вас! Добро пожаловать домой!» Он улыбался и жал руки – вот Дэвид Бени, вот Дик Моррисон, все лица расплывались в улыбке, а слова сливались в одно огромное теплое приветствие.

Когда вошли Пол и Билл со своим женами и детьми, ликование переросло в рев.

Росс Перо, стоявший впереди, почувствовал, что глаза его наполнились слезами. Он устал больше, чем когда-либо в жизни, но испытывал полное удовлетворение. Перо подумал обо всем везении и совпадениях, которые сделали спасение возможным: тот факт, что он был знаком с Саймонсом, что Саймонс изъявил желание принять участие, что «ЭДС» наняла на работу ветеранов войны во Вьетнаме, что они изъявили желание принять участие, что восьмой этаж знал, как решить вопросы по всему миру на основании их опыта, приобретенного за время кампании по освобождению военнопленных, что Т. Дж. смог взять в аренду самолет, что толпа приступом овладела тюрьмой Гаср…

И Перо подумал о всех тех событиях, которые могли обернуться дурной стороной. Ему пришла на ум пословица: у успеха тысяча отцов, неудача же – всегда сирота. Через несколько минут он расскажет этим людям о том, что произошло и каким образом Пол и Билл были возвращены домой. Но будет трудно облечь в слова тот риск, на который они шли, ужасную цену, которую пришлось бы заплатить, если бы дела приняли скверный оборот и завершились в уголовных судах, или многое еще хуже того. Ему вспомнился тот день, когда они покинули Тегеран, и как он суеверно думал о своей удаче, подобной песку, сыплющемуся через песочные часы. Внезапно у него перед глазами возникли песочные часы, весь песок уже высыпался. Он усмехнулся сам себе, взял воображаемое устройство и перевернул его вверх дном.