Лазурные берега - Сара Ларк

Разгневанный Джеф хотел крикнуть ему, что для того, чтобы начать восстание, не нужен мессия и что без пьяных духов было бы гораздо лучше. Но в данный момент это ничем бы не помогло.

— Для начала мы должны узнать, куда они его отправят. А затем мы его освободим. Еще ничего не потеряно, люди. Только не лишайтесь мужества! — Джеф с решительным видом переводил взгляд с одного марона на другого. Мирей всхлипнула, немного успокоившись. К мужчинам, казалось, вернулось немного жизненной энергии.

Сималуа кивнула.

— Ашанти — великий воин! — заявила она уверенно. — Сначала он освободит Духа, а затем заберет моего ребенка!

Джеф не стал возражать. По крайней мере, Сималуа больше не злилась на него из-за Деирдре, а также из-за того, что он не дал ей совершить отравление. В данный момент у них были заботы поважнее.

Настроение Джефа улучшилось, когда он зашагал в направлении Кап-Франсе, возглавляя людей Макандаля. Конечно, освободить Духа и осуществить его планы будет нелегко, но, по крайней мере, теперь никто не будет соперничать с ним из-за Сималуа.

Джеф благодарил богов за то, что Деирдре, Деде, его первая любовь и сестра, в эту ночь не умрет.

Глава 8

Нора Фортнэм не могла больше уснуть, после того как ей доложили о том, каким был приговор, вынесенный Макандалю наскоро созванным судом. Предводителя повстанцев должны были сжечь заживо двадцатого января на площади перед дворцом губернатора.

— Это отвратительно, — согласился Дуг со своей женой. — А они еще хотят сделать из этого огромное событие. Со всех частей колонии сюда сгоняют рабов, чтобы они сами убедились: их «мессия» не бессмертен.

— Но они могли бы добиться такого же результата, повесив его, — ответила Нора.

Фортнэмы сидели с Виктором и Деирдре за завтраком — это был один из последних совместных завтраков перед их отъездом. Но аппетита ни у кого не было, а Деирдре даже стошнило, когда Виктор рассказал о приговоре. Он вернулся от больного рано утром и узнал об этом по дороге домой.

— Я понимаю, что они должны казнить его, но так…

— Паписты никогда не проявляли терпимости по отношению к еретикам, — заметил Дуг. — А они ведь считают Макандаля именно еретиком, не так ли?

Виктор кивнул:

— Да, они, кажется, больше разозлились на него из-за того, что он провозгласил себя «Черным мессией», чем за отравления и набеги. Однако все же это слишком жестоко. Возвращение в Средневековье! В любом случае я отказываюсь смотреть на это.

— Да тебя ведь никто и не заставляет, — сказала Деирдре. Она бросила взгляд на Бонни, которая обслуживала их за столом и, разумеется, слышала весь разговор. У молодой чернокожей женщины кровь отхлынула от лица, так же как и у Норы. Руки Бонни дрожали, когда она наливала кофе. — Но вот рабов…

— Мы в любом случае должны оставаться здесь, — пробормотала Нора.

Она так мечтала о возвращении на Ямайку, однако предстоящий спектакль изменил все. Нора внушала себе, что она не хочет оставлять Деирдре одну, но на самом деле речь шла о чувстве вины. Если бы она не остановила Джефа, если бы он в своем смятении не предал Макандаля, если бы она ничего не сказала Дугу… Нора чувствовала себя обязанной оставаться здесь до самого конца.

— О нет, Нора! — Дуг решительно покачал головой. — Ты ни в коем случае не должна делать это только потому, что чувствуешь себя виноватой.

Нора опустила голову. Ее муж слишком хорошо знал ее.

— У тебя не было выбора. Ты обязана была выдать его. За приговор этого бесчестного суда ты не несешь ответственности.

— Зато за него несу ответственность я, — тихо сказала Бонни и сразу же закрыла себе рот рукой — конечно, она не должна была ничего говорить и тем более вмешиваться в разговор хозяев, когда обслуживала их. Однако она просто не смогла сдержаться. — Я выдала Джефа. И теперь он ненавидит меня… Конечно, он ненавидит меня… Кровь Духа будет на мне и…

— Бонни! — покачал головой Виктор. — Ты ведь не суеверна! Кровь Духа! Макандаль, конечно, был талантливым оратором. Я ведь слышал его. Он даже в пьяном виде подбивал своих слушателей встать на его путь! Я могу себе представить, как это действовало на рабов. И еще Макандаль был хорошим стратегом. Но он — человек, не Дух, не мессия, а человек. Он заслужил смерти, тут я согласен с Дугом, но не такой ужасной. Такого не заслуживает никто. Этот приговор — позор для всей колонии! Но никто из нас в этом не виноват.

— Посмотри на это с другой стороны, Бонни, — сказал Дуг. — Если бы Нора не обратила внимания на Джефа, тогда бы ты несла ответственность за смерть тысяч людей. Был запланирован большой удар, отравление на всех плантациях, нападение на жандармерию…

Деирдре отложила нож и вилку. Она действительно не могла есть.

— Зато рабы сейчас были бы свободны, — произнесла она тихо. — Если бы Макандаля не схватили, чернокожие хоть раз победили бы.

Джеф и его люди еще в рождественскую ночь вернулись в главный лагерь повстанцев и сразу же разослали гонцов во все остальные опорные пункты заговорщиков. На следующий день Майомбе и Тейсело снова появились в лагере, готовые планировать освобождение Макандаля. Однако все оказалось не так просто.

— Его держат под замком в тюрьме жандармерии в Кап-Франсе, — сообщил шпион, который, будучи пакотильером, много передвигался по окрестностям. — В первый день Макандаль был на плантации Дюфренов, вот тогда вам и надо было нанести удар, оттуда его было бы легче освободить. Из города вы его ни за что не вызволите.

— Рабы на плантации оказались слишком трусливыми! — заявил Джеф. — Там ничего нельзя было сделать. Нам еще повезло, что вообще удалось выбраться оттуда. Снова пробраться туда можно было бы только при помощи рабов. А от них ничего нельзя было добиться. Возможно, нас бы даже кто-нибудь выдал, если бы мы попытались это осуществить.

— Но сначала они прямо загорелись этим планом! — удивился Майомбе, высокий худой мужчина с дряблым лицом, но с острыми глазами. — Они все были на нашей стороне. Они хотели видеть кровь.

— Пока они были убеждены в том, что кровь самого Макандаля пролить невозможно, — сказала Мирей. Жена Макандаля настояла на том, чтобы присутствовать на совете, на котором будут обсуждать дальнейшие действия маронов. И даже не думала молчать. — Они считали его неуязвимым и непобедимым. Теперь они в этом сомневаются. И от нас зависит, как снова их убедить. Если мы не освободим Макандаля, все пропало.

Майомбе и Тейсело хмуро посмотрели друг на друга. У Джефа зародилось смутное подозрение, что они оба уже сейчас мечтали стать преемниками Макандаля — и между ними ни в коем случае не было единства в этом вопросе. Вероятно, каждый из них с удовольствием взял бы на себя руководство повстанцами. Джеф же, наоборот, руководствуясь опытом последних дней, склонялся к точке зрения Мирей: для восстания нужен был предводитель. Джеф и сам чувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы возглавить повстанцев, однако рабам необходим человек-легенда Макандаль. Они хотели верить в то, что он послан Богом, только это вселяло в них мужество, необходимое для сопротивления рабовладельцам. С тех пор как Дух попал в тюрьму, многие заговорщики скрылись, домашние рабы демонстрировали хозяевам свою преданность больше, чем когда-либо, а полевые рабы молча гнулись под плетями надсмотрщиков.