Красное и белое, или Люсьен Левен - Стендаль

до подсчета голосов, поданных за председателя, коммерческий курьер, действительно прибывший из Нанта, привезет важное известие о том, что два нантских купца, которых я хорошо знаю и которые держат в своих руках часть его состояния, находятся накануне банкротства и уже переводят свое имущество на имя друзей по запродажным, датированным задним числом. Мой противник, потеряв голову, помчится в Нант, я в этом уверен. Он пошлет к черту все выборы на свете…

– Но как же вы сделаете, чтобы курьер, действительно приехавший из Нанта, прибыл как раз вовремя?

– Я это сделаю при помощи милейшего Шово, генерального секретаря в Нанте и моего близкого друга. Надо вам сказать, что нантская телеграфная линия проходит лишь в двух лье отсюда, и Шово, который знает, что выборы у меня начинаются двадцать третьего, ждет от меня только одного слова двадцать третьего вечером или двадцать четвертого утром. Как только господин Мало всполошится в связи с угрозой его капиталам в Нанте, я уж буду тут как тут в парадном мундире, неподалеку от зала Урсулинок, где будут происходить выборы. В отсутствие Мало я, не колеблясь, обращусь с речью к избирателям-крестьянам, и, – прибавил господин де Рикбур, сильно понизив голос, – если председателем избирательной комиссии окажется чиновник, хотя бы и либерал, я раздам моим избирателям в гетрах бюллетени, куда впишу крупными буквами: «Жан-Пьер Блондо, владелец железоделательного завода». Этим способом я выиграю по меньшей мере десять голосов. Избиратели, зная, что господин Мало находится накануне банкротства…

– Как это – накануне банкротства? – переспросил Люсьен, нахмурив брови.

– Э, господин рекетмейстер, – еще более добродушным тоном, чем обычно, ответил господин де Рикбур, – разве я могу помешать городским болтунам, как всегда склонным к преувеличениям, усмотреть в банкротстве нантских корреспондентов Мало повод к неизбежной приостановке им своих платежей здесь, в Шампанье? Ибо чем же он может здесь удовлетворить своих кредиторов, как не деньгами, получаемыми из Нанта за проданный туда лес?

Кофф улыбался и напрягал все силы, чтобы не расхохотаться.

– А не может ли подрыв кредита господина Мало, встревожив его доверителей, повлечь за собою действительную приостановку платежей?

– Э, тем лучше, черт возьми! – воскликнул, совершенно забываясь, префект. – Мне не придется возиться с ним при перевыборах в национальную гвардию, если только они будут назначены.

Кофф был на седьмом небе.

– Такой успех, сударь, может заставить кое-кого из щепетильных людей призадуматься…

– Э, милостивый государь, республика – точно разлившаяся огненная река. Единственная плотина, способная преградить путь этому потоку, который может снести наши головы и сжечь наши жилища, – это король, милостивый государь, и только король. Надо укрепить власть и противостоять огню. Не беда, если придется сровнять с землею один дом, чтобы спасти остальные. Для меня, милостивый государь, когда речь идет об интересах короля, эти вещи не имеют ни малейшей цены.

– Браво, господин префект, тысячу раз браво! Sic itur ad astra[107], иными словами – в государственный совет.

– Я недостаточно богат, милостивый государь. Двенадцать тысяч франков в Париже при моем многочисленном семействе были бы для меня разорением. Префектура в Бордо, милостивый государь, в Марселе или в Лионе, да еще с солидными секретными статьями расходов, – дело другое. Лион, например, был бы, на мой взгляд, великолепен. Но возвратимся к нашему вопросу, а то уже поздно. Итак, я считаю по меньшей мере десять голосов, которые завербую лично. У моего страшного епископа есть главный викарий, продувная бестия и великий любитель наличных. Если бы его сиятельство согласился выделить кое-какие средства, я бы вручил господину Крошару (так зовут главного викария) двадцать пять луидоров для раздачи бедным священникам. Вы мне возразите, милостивый государь, что давать деньги иезуитской партии – значит оказывать поддержку врагу? Над этим следует хорошенько подумать. Ведь эти двадцать пять луидоров дадут мне десяток голосов, которыми располагает господин Крошар, даже дюжину, а не десяток.

– Этот Крошар возьмет у вас деньги и посмеется над вами, – сказал Люсьен. – В решительный момент совесть помешает голосовать его избирателям.

– Как бы не так! Над префектом не посмеешься, – ядовито ухмыльнулся господин де Рикбур, задетый фразой Люсьена. – У нас есть дело с семью подлинными письмами господина Крошара. Речь идет об одной девочке из монастыря Сен-Дени-Самбюси. Я поклялся ему, что сжег его письма, когда он оказал мне небольшую услугу в деле N., прибегнув к влиянию епископа, но господин Крошар не верит этому ни на грош.

– Значит, двенадцать голосов или, на худой конец, десять?

– Да, милостивый государь, – ответил с удивлением префект.

– Я даю вам эти двадцать пять луидоров.

Он подошел к столу и написал ассигновку на получение шестисот франков из кассы министерства.

Нижняя челюсть господина де Рикбура медленно опустилась; его уважение к Люсьену в одну минуту удвоилось. Кофф не мог удержаться от смешка при виде того, как добрейший префект добавил:

– Честное слово, милостивый государь, это значит играть на чистые деньги. Помимо общих мер, циркуляров, агентов, посылаемых на места, словесных угроз и прочих способов воздействия, перечислением которых я не хочу утомлять вас, ибо вы не считаете меня настолько нерасторопным, чтобы предположить, что я не постарался сделать все возможное для успешного исхода выборов (все это, милостивый государь, я могу доказать перехваченными на почте письмами противника – у меня их три штуки, адресованные «National», обстоятельные, как протокол; они доставили бы удовольствие королю), помимо общих мер, говорю я, помимо исчезновения Мало в самый разгар борьбы, помимо избирателей-иезуитов господина Крошара, у меня есть еще одно средство склонить публику в пользу Блондо. Этот замечательный владелец железоделательного завода не выдумает пороха, но он умеет иногда слушаться доброго слова, идти вовремя на жертвы. В Париже у него есть племянник, адвокат и писатель, пьеса которого идет в «Амбигю». Этот племянник не дурак; он получил от дяди тысячу экю для поощрения тех, кто отстаивает существующие пошлины на привозное железо. Он поместил несколько статеек в газетах; он, кроме того, обедает в министерстве финансов. Об этом писали сюда местные уроженцы, устроившиеся в Париже. С первой же почтой после отъезда Мало я получу из Парижа письмо, извещающее меня, что господин Блондо-племянник назначен генеральным секретарем министерства финансов. Вот уже неделя, как с каждой почтой я получаю такое письмо. А семнадцать избирателей-либералов (в цифре я уверен) связаны непосредственными интересами с министерством финансов; и вот Блондо объявит им напрямик, что если они будут голосовать против него, то племянник это припомнит. Теперь, господин рекетмейстер, благоволите взглянуть на список с распределением голосов.

Всего зарегистрировано избирателей – 613.

Явится на выборы самое большее –