Птенцы Виндерхейма - Алина Лис

Когда полусъеденные губы разошлись в стороны в зловещей ухмылке, Альдис завизжала. Одутловатая рука железной хваткой впилась в Альдис. Она вырывалась и билась в его руках, срывая голос.

Двигаясь как механическая, ведомая чужой волей кукла, труп приподнялся и навалился на нее сверху.

– Помоги мне, – прошептал мертвец. – Помоги-помоги-помоги-помогиииииииии…

Холодное зимнее солнце просвечивало сквозь ресницы. Альдис распахнула глаза навстречу бледному небу. Далекое и равнодушное к людским горестям солнце слепило даже зимой. Может, поэтому по лицу текли слезы.

Нянюшка рассказывала: через сны добрые духи говорят с людьми, предостерегают о грядущих ошибках, нашептывают советы, укоряют врунов и грешников.

Были тому виной грехи или просто неспособность слышать, но Альдис не умела понимать сказанного добрыми духами. Да и снилась чаще всего ерунда всякая – вроде как идешь себе по улице, и вдруг оказывается, что ты голышом. И все вокруг смеются, показывают пальцем.

Вот и разберись, чего духи имели в виду? Что нельзя по улице голышом ходить? Так она и так знает, не дура.

Или вот еще часто снился сон, как она убегает от какой-нибудь пакости, а ноги немеют, отнимаются, и воздух густеет, застывает. Преследователь все ближе, дышит в спину, и нет сил повернуться, посмотреть ему в глаза.

В последнюю минуту Альдис всегда поворачивалась, и сон кончался. Или превращался в другой сон.

Но сегодняшний кошмар не был похож на обычные ночные видения. Да и на обычные кошмары. Слишком реально все было, слишком страшно.

На теле словно так и осталась запекшаяся корка из болотной жижи. Пусть никто не сможет увидеть или почувствовать грязь, Альдис знает – она есть. Волосы, казалось, слиплись в безобразный колтун. Кожа под коркой чесалась.

Сильно, почти невыносимо хотелось в душ.

А перед глазами застыло синее безглазое лицо, искривленные гримасой губы. В ушах еще стоял хриплый шепот: «Помоги мне!»

Приснится же такое!

Странно, что их никто не разбудил раньше. Обычно Сигрид поднимала курсанток затемно, а рассвет они встречали на плацу, перед завтраком. Сейчас же, судя по положению солнца, было не меньше десяти часов…

Минутку! По положению СОЛНЦА?!

Она села прямо в спальнике. Полога над головой не было. И сокурсниц из отряда рядом не было. И костра.

Это вообще было совсем не то место. Не то, где они встали лагерем на ночевку.

В памяти калейдоскопом промелькнули события вчерашнего вечера. Занятия, жрецы, корабль, обустройство лагеря, холм, чжан, Сигрид, жиха…

Сколько длился танец? Сложно сказать. Пять, может, шесть часов. После того как ротная отпустила девчонок, у них едва оставалось сил, чтобы вползти в спальники. Последнее, что она видела перед тем, как заснуть, – малиновая россыпь углей на месте бывшего костра.

Сейчас спальник лежал на подушке из мягкого мха и опавших листьев. Здесь было тепло. Солнце согревало, скалы справа и слева защищали от ветра.

Надо рассуждать логически. Приступов лунатизма за собой Альдис не замечала, – значит, ее сюда отнесли. И вряд ли это был волшебный народец или какие-нибудь жители холмов из гальтских сказаний.

Надо полагать, «птенцов» не просто так привезли на Маркланд. Какое бы испытание ни задумали наставники, оно уже началось.

Девушка расстегнула верхнюю пуговицу и ужом вылезла из спальника. Мысленно поздравила себя с разумным решением не снимать форму на ночь. Пригладила измятые брюки, одернула рукава и лишь тогда заметила его.

Пока курсантка спала, кто-то надел ей на шею тяжелый, отлитый из бронзы медальон. Каплеобразной формы, чуть шороховатый, еще хранящий тепло ее тела, он удивительно удобно ложился в руку. Прожилки зелени на металле намекали на возраст вещицы. С внутренней стороны медальона кто-то нанес знаки, одновременно похожие и не похожие на чжанские иероглифы.

А в нагрудном кармане форменной куртки лежало письмо. Список правил для испытания, изложенных по-военному лаконично и точно.

«Курсант, поздравляем тебя с началом второго испытания. Твоя задача – набрать максимальное количество баллов, не нарушая правил.

Правила испытания:

1. Задача – сохранить кулон. За выполнение задачи начисляется 100 баллов.

2. За утрату кулона из рейтинга вычитается 100 баллов.

3. Можно отбирать кулоны у других курсантов. За каждый чужой кулон начисляется 20 призовых баллов.

4. Запрещено объединяться с другими курсантами против однокурсников.

5. Испытание начинается с рассветом и длится до заката.

Вперед. Покажи наставникам, на что ты способен! И помни: от результатов испытания зависит твое дальнейшее обучение».

И все. Никаких лирических отступлений. Просто, доступно, безлично. Делай то, не делай этого.

Девушка сунула письмо обратно в карман. Ползать по кустам, отлавливать слабых сокурсников и отбирать у них кулоны она, конечно, не будет. Нигде в правилах не было сказано, что она обязана заниматься охотой. Сохранить свой медальон – важная задача, а отбирать чужие – тут уж как получится.

Солдат не может позволить себе быть слишком разборчивым чистоплюем, но воображение упорно рисовало Лакшми – самое беззащитное существо на свете, у которой Альдис, злобно похахатывая, отбирает медальон.

Да пусть не Лакшми, а та же Нанами. Тоже мне, достойный поступок отобрать у глупой неумелой девчонки надежду на дальнейшее обучение ради сомнительного преимущества перед другими.

Умнее всего было бы забраться куда повыше, сесть на солнышке и греться. Пусть те, кому сильно хочется лишних баллов, карабкаются по скалам и дерутся. Но так ведь со скуки умереть можно. И потом, в горах Маркланда оказалось столько всего интересного!

Например, на полянке, где проснулась девушка, из земли торчали толстенные, лишенные веток стволы, покрытые жесткими коричневыми волосами. На самой верхушке этого невиданного чуда зеленели листья, похожие на длиннющие острые иголки. Альдис сначала даже не поверила, что такое могло само вырасти.

Еще удивительнее было встретить куропатку на гнезде. Это в середине зимы-то! Ну ладно: пусть зима здесь, как ранняя осень в Акульей бухте. Все равно, какая птица будет нестись зимой или осенью? Только чокнутая.

Чокнутая куропатка вспорхнула, припадая на правое крыло, жалобно зачирикала. «Ах, я ранена! Далеко мне не улететь», – говорил ее несчастный вид.

– Сиди уже, дурочка, – сказала ей девушка. – Не нужны мне твои яйца.

Пока все шло к тому, что драться, может, и не придется вовсе. За несколько часов, прошедших с момента пробуждения, курсантка никого не встретила. Иногда справа или слева долетали отзвуки голосов, крики или боевые кличи, но Альдис благоразумно обходила источник шума стороной.