Загадка тауматургии - Виктор Борзов

вслушивался к звукам дома. К шагам, разговорам, стукам посуды, шелесту бумаги. Ждал начала рабочего дня антикварной лавки и ухода Фреи.

После хлопка входной двери Сэмюэль стянул с веревки высохшую одежду и надел ее. Сдвинул щеколду, медленно открыл дверь.

Коридор пустовал, с первого этажа доносился тяжелый грохот ящиков. Продавщица переставляла товары.

Оперся рукой на стену и захромал вперед. Он останавливался перед каждой дверью, осторожно поворачивал ручку и тянул на себя. Большая часть была заперта.

На втором этаже находилось две гостевые комнаты. Первую занял Сэмюэль, вторая покорно ожидала жильца. Окно в ней так же прибили и приклеили к раме.

Парень оставил бесполезные попытки пошатнуть крепкую хватку гвоздей и клея. Шагнул в приоткрытую дверцу.

В нос ударил запах старой бумаги. С пола до потолка тянулись книжные полки, свет просачивался сквозь щели между книгами — шкаф закрывал единственное окно — в библиотеке царил полумрак.

Сэмюэль взял одну из книг. В душе теплилась надежда на учебники по тауматургии.

«История Острокийской империи», — гласили позолоченные буквы на красной обложке.

На что он надеялся? Только глупец будет хранить запрещенные тома на видном месте.

Парень вспомнил подвал. Фрея прятала все противозаконное там.

В библиотеку зашла Амелия. «Союзница» хранила молчание с пробуждения. Утаивала от всеслышущей старухи крупицы знаний. Сэмюэль понимал это и не открывал рот лишний раз. Чем меньше Фрея знала, тем больше возможностей побега у него было.

Он бегло осмотрел корешки книг. Учебники истории, биологии, химии и обществознания. Ничего полезного. Внимание привлекли сборники историй из эпохи Раскола. Смутные времена после Забвения и до открытия «настоящей истории».

Человечество бросили посреди неизвестности. Знакомые места в один миг стали чуждыми, на древних тропах обнаружили руины городов Прародителей-Всего. Детские сказки, которые заботливые матери читали детям, обратились в смертоносные заклинания. Грезы наполнились потусторонним шепотом, далекие голоса убеждали неокрепшие умы в фальшивости их жизни.

Сэмюэль мало знал про эпоху Раскола. В школе учитель истории обходил ее стороной. Учебники начинались с четыреста пятьдесят девятого года, с эпохи Царствий — нынешней эпохи. Смутные времена упоминались вскользь для рассказа о жизни Еврентия Мудрова — основателя страны.

Парень прильнул к одному шкафу. Он закрывал собой окно. Сэмюэль сделал вид, что выбирает книгу, и попробовал сдвинуть тяжелую мебель. Не вышло. С двумя руками полки могли бы поддаться. С одной — никак.

Он прикусил губу и вышел из библиотеки.

Заглянул в ванную. Убедился в отсутствии окон внутри и захромал дальше. Амелия тихо следовала за ним.

Сэмюэль внимательно обошел второй этаж. Не нашел ни одной лазейки.

Схватился за перила и опустил ногу на ступеньку. Воздух обволок тело плотной гущей. Поднял вторую ногу, попробовал сдвинуть. Тщетно. Наклонился вперед. Бесполезно. Чем дальше он двигался, тем сильнее увязал в «преграде».

— Тебе запрещено покидать второй этаж без разрешения, — раздался голос Фреи отовсюду. — Туалет и ванна есть здесь. Еду тебе будет носить Гисла. Обращайся к ней, если что-то нужно.

Чудесно. Его ограничили четырьмя комнатами на втором этаже: ванна, библиотека и две гостевые. Ничего он мог встретиться с Джеймсом в грезах.

— Тебе также запрещено ходить по снам других людей. Исключения: я и Гисла. Я знаю, когда ты спишь, и знаю, когда твоя душа падает в Закулисье. Не ответишь на связь, я убью тебя.

Чудесно вдвойне. У него не осталось возможностей. Фрея предусмотрела все.

Сэмюэль зашагал в библиотеку, схватил книгу про эпоху Раскола и вернулся в комнату. Закрыл за Амелией дверь и сел под окном. Он притворялся. Взгляд бегал от строк к мутному стеклу. Проверял толщину.

Толстое. Сможет разбить голыми руками? Нет. Кинуть предмет? Сил не хватит. Разбить заклинанием? Возможно.

Парень помотал головой. Фрея могла укрепить окна. Старуха сразу заметит заклинание и убьет Сэмюэля.

Он посмотрел на пол. Сделать дыру на первый этаж? Неизбежная смерть. Сомнений не оставалось.

Фрея закрыла очевидные пути побега. Чтобы обмануть старуху, Сэмюэль должен действовать иначе, принимать неожиданные решения, попробовать предугадать действия Фреи.

Сложно. Очень сложно. Он понятия не имел, как думали опытные практики. На что они обращали внимания и к чему готовились.

Старуха орудовала связями, подслушивала через предметы и как-то ставила незримые преграды.

Сэмюэль посмотрел на Амелию. Фея сидела неподвижно на столе и смотрела в стену.

«Допустим, есть синдесиология. Наука о связях и их взаимодействии. Практики изучают естественные связи, создают искусственные и так влияют на мир. Обычно синдесиологи плетут огромную паутину. Такие практики пускают корни и остаются на одном месте веками», — вспомнились ее слова.

Если синдесиологи пускали корни и оставались на одном месте веками, значит, их главным оружием являлись дома и жилища. Места, где они проводили большую часть времени.

Парень обреченно вздохнул. Из вывода следовало: глупо бросать вызова Фрее внутри дома. Здесь она обладала наибольшей властью.

Старуха была беззащитна в грезах вне своего кокона. Что Сэмюэль мог сделать? Подготовить оружие и напасть на нее в коконе ее внучки? Нет. Он навредит ей, но не обезоружит. Фрея убьет его после пробуждения. Взять в заложники продавщицу в коконе старухи? Бесполезно. Гисли проснется без труда.

Парень закрыл лицо рукой. Как? Как ему выбраться из этого дома?

Сэмюэль глубоко вдохнул, медленно выдохнул, вдохнул, выдохнул. Рано волноваться. Ответы Амелии выиграют какое-то время. Нельзя спешить. Он совершил достаточно необратимых