Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

– Наверное… хм, не подобает задавать такой вопрос, – вмешался Тан’хем, – но он уже некоторое время не дает мне покоя. Не мучают ли вас порой угрызения совести из-за того, что вы играете против своих, против вашей собственной расы?

Даже зная, что для друга этот вопрос был действительно мучительным, Льето отметил, что Танкред никак этого не выказал.

– Многие люди, многие наши братья погибнут вследствие наших поступков. Таковы факты, и мы не можем от них отмахнуться. И нам придется пойти на этот душевный разлад. Но эти люди умрут не по нашей вине. Сама политика Урбана Девятого и НХИ в целом толкают их к смерти, таков выбор и подспудные намерения сеньоров крестового похода, что в назначенный день и приведет к жертвам на поле боя. Нельзя ошибаться в выборе виновного. Но будьте уверены, что, если мы проиграем, в учебниках истории все будет представлено совершенно иначе.

За соседним столиком раздался взрыв смеха – там, потягивая пиво, о чем-то спорили за партией в карты инженеры. Еще дюжина человек по-прежнему занимала два других стола. Через час все отправятся спать. В пещерах мало кто бодрствовал после одиннадцати вечера, не считая тех, кто стоял на страже.

– Легко ли атамидские воины воспринимают человеческие понятия? – спросил Альберик. – Они не слишком идут вразрез с тем, что им знакомо, с их собственной военной практикой?

– Поначалу этого я больше всего и боялся, – признался Танкред, с усталым видом растирая щеки. – К счастью, ничего подобного. У атамидов, как и у людей, очень развито умение адаптироваться. Кстати, мы и сами многому у них учимся. Например, их пресловутой природной способности к камуфляжу.

– Все дело в их перьях, верно?

– Именно. На протяжении эпох некоторые атамиды утратили способность летать подобно язе’эрам, и их перья атрофировались. Но та самая эволюция, о которой ты только что говорил, не дала перьям исчезнуть вовсе, и, чтобы противостоять крайним температурам, царящим на уровне земли, они начали трансформироваться, благодаря поляризации света становясь все более изотермическими[40]. В результате под этими перышками атамид не только практически не ощущает тепла, но и не выделяет его. Чем объясняется неспособность наших тепловых детекторов засечь их воинов, стоит им застыть неподвижно. Именно контроль над этой способностью к поляризации делает возможным тот самый оптический камуфляж, который поражал нас вначале. Однако он не так уж эффективен. Поляризованный атамид, конечно, отражает бо́льшую часть своего окружения, но все же не становится совершенно невидимым. Внимательный солдат без особых затруднений может заметить закамуфлировавшегося атамида. Просто современные бойцы так привыкли в первую очередь следить за своими датчиками, что забывают наблюдать за местностью.

– Потрясающе, – протянул Альберик.

Льето подумал, что много чего еще можно было бы рассказать обо всем, что они узнали с тех пор, как стали жить бок о бок с атамидами. Его лично особенно потрясли воины-лучники тар’сарус, пришедшие из северных краев Акии. Эти горы мускулов, страдающие от экваториальной жары почти так же, как люди, очень стараясь этого не показывать, пользовались луками такой силы, что дальность полета стрелы легко превышала полкилометра, причем почти без ущерба для точности прицела. Когда Льето из чистой бравады решил опробовать такой лук, он даже не смог натянуть его. И вместо того, чтобы выказать ему хоть тень презрения, воины-лучники после этого долго вместе с ним смеялись и дружески поздравляли с попыткой.

Льето пришел к выводу, что, если бы не языковой барьер, он вполне мог бы подружиться кое с кем из них. А что касается Танкреда, то он, познакомившись с этими колоссами, придумал нечто довольно безумное…

– В любом случае, – заговорила Клотильда, прервав ход мыслей Льето, – мне кажется, что снаряжение, захваченное в результате засады на «Косаток», сыграет решающую роль в сражении, как минимум такую же, как военная подготовка атамидов, ведь так?

– Нет, ты не права, – ответил Льето вместо Танкреда. – В транспортной колонне было много ценного для нас оборудования, но очень мало оружия и боеприпасов. В техническом плане оно позволит нашим хакерам значительно повысить свою информационную ударную силу – но это ты, конечно, уже знаешь, – он подмигнул молодой женщине, которую большинство бесшипников считали лучшей хакершей группы, – и дало нам возможность пополнить запасы, особенно те, которые уже начали истощаться, будь то на кухнях или в медчасти. Мы также получили много тактического нештурмового оборудования, которое значительно улучшит нашу оборону. В итоге действительно наступательная часть груза свелась к нескольким сотням единиц ручного оружия или запасным деталям экзоскелетов.

– А я думала, там были импульсные снаряды горизонтального действия…

– Хм, да, верно. Непредвиденная находка, но мы решили их сохранить. Они надежно спрятаны в пещерах.

Обнаружив эту неожиданную часть груза, они заспорили, как с ней лучше поступить. Импульсные бомбы горизонтального действия были оружием массового поражения, превращающим в месиво все, что находится в определенном радиусе вокруг точки удара. Радиус зависел от мощности используемого вектора; в данном случае, когда речь шла о реактивном снаряде, он составлял около ста пятидесяти метров, а на малой высоте никогда не превышал пяти процентов диаметра самого импульса.

Но хотя это было оружие грозной силы, никто, даже самые матерые вояки, не прибегал к нему без очень серьезных причин. Хотя его применение часто обеспечивало победу, трупы, которые оно оставляло за собой, были так страшно изувечены, что оно казалось куда аморальнее остальных. Военный, уважающий древнее искусство войны, не станет его использовать, если можно этого избежать.

Если можно этого избежать. В этих четырех словах и заключалась дилемма, возникшая перед грабителями «Косаток». Кто-то предлагал немедленно сбросить снаряды в пропасть, другие доказывали, что, как самая крайняя мера, они могут переломить ход сражения. Танкред возражал, что для действительного перелома понадобилось бы в сто раз больше, чем обнаруженные ими тридцать ящиков по десять снарядов в каждом. Однако, будучи человеком практичным, он все-таки решил сохранить найденное, а решение об их применении отложить на потом.

– Мне очень неприятно осознавать, что эти штуки лежат где-то в наших пещерах, – передернувшись, заметила Клотильда.

– Всем неприятно, красавица моя, – заверил Альберик, обнимая ее за плечи. – Но я уверен, что нам не придется ими воспользоваться.

Откинув руки назад и потянувшись, Сильвио спросил:

– А как вам все-таки удалось заставить колонну спуститься в провал?

– Мы взорвали дорогу, по которой они собирались пройти. Главное было устроить так, чтобы это выглядело как естественный обвал, и не пробудить их подозрений.

За его словами последовало короткое молчание, которое прервал Альберик, снова обратившись к Танкреду: