Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

— Да, я думал об этом, но не знал, могу ли… не знал, как взяться за это дело, — сказал Джондалар.

— По-моему, тебе надо начать с легких грузов. Помнишь, как мы в долине приучали Удальца к вьючным корзинам? Надо дать ему возможность привыкнуть к тому, что на его спину что-то давит. Пусть он немного повозит тючок с вещами. А вот как научить его понимать, в каком направлении ты хочешь ехать, я сама пока толком не знаю. Он привык следовать за тобой на поводке, но за кем же он будет следовать, если ты будешь сидеть на его спине? — тараторила Эйла, мгновенно выдвигая множество предложений и стараясь вовлечь в разговор Джондалара.

Дануг взволнованно поглядывал то на нее, то на Джондалара, мечтая помочь им наладить отношения, он надеялся подыскать какие-то важные или умные слова, благодаря которым сразу исчезнет их взаимная отчужденность и вся стоянка вздохнет свободно.

Когда Эйла умолкла, возникла неловкая пауза, и Дануг решил, что настал его черед.

— Может быть, надо как-то иначе привязать повод, и тогда Джондалар сможет держать его в руках, сидя на спине Удальца, — предложил юноша.

И вдруг, словно искра, выбитая кремнем из огненного камня, перед мысленным взором Джондалара мгновенно возникла четкая картина описанной Данугом ситуации. Он мгновенно забыл о том, что при первой же возможности собирался улизнуть, сославшись на неотложные дела. Прикрыв глаза и сосредоточенно нахмурив брови, Джондалар погрузился в размышление.

— А ты знаешь, Дануг, твое предложение может оказаться очень ценным! — воскликнул он. Увлеченный одной идеей, которая, возможно, разрешит эту тревожившую его проблему, он забыл на время о неопределенности своего будущего. — Может быть, я смогу закрепить ремень так, чтобы его конец был на спине. Видимо, понадобится крепкая веревка… или узкий кожаный ремень. А может быть, даже пара ремней.

— У меня есть несколько узких ремней, — сказала Эйла, заметив, что он стал менее напряженным. Она обрадовалась, что его по-прежнему интересует обучение молодого жеребца, и, кроме того, ей было интересно, что он придумал. — Сейчас я схожу за ними.

Джондалар проследовал за ней через внутренний сводчатый проход в очаг Мамонта, однако, оказавшись в помещении, сразу остановился, и она одна прошла к скамье с их вещами. Ранек, разговаривавший с Диги и Трони, повернулся и послал Эйле самоуверенную улыбочку, сверкнув своими белыми зубами. Почувствовав очередной укол ревности, Джондалар закрыл глаза и скрипнул зубами. Он уже собрался уйти в очаг лошадей, когда Эйла вернулась и вручила ему моток гибких кожаных ремней.

— Они очень крепкие, — сказала Эйла, — я сделала их прошлой зимой. — Она взглянула в тревожные синие глаза, исполненные боли, смущения и неопределенной тоски, терзавшей его душу. — Незадолго до того, как ты появился в моей пещере, Джондалар. До того, как Дух Великого Пещерного Льва избрал тебя и устроил нашу встречу.

Он взял моток и поспешно вышел, чувствуя, что не в состоянии больше находиться в этом помещении. Джондалар всегда торопился покинуть очаг Мамонта, если в него заходил темнокожий резчик. Последнее время Эйла и Ранек довольно часто бывали здесь вместе, и, чтобы не видеть этого, Джондалар предпочитал удаляться. Он издалека поглядывал на компанию молодых людей, которые собирались в просторном помещении ритуального очага, чтобы поработать, делясь своими мыслями и мастерством. Иногда он слышал, как они играют на барабанах и поют, слышал, как они шутят и смеются, и вздрагивал каждый раз, различив веселый смех Эйлы, вторивший смеху Ранека.

Положив моток на землю возле молодого жеребца, Джондалар снял свою парку с крючка и направился к выходу, по пути уныло улыбнувшись Данугу. Натянув парку через голову, он туго затянул под подбородком завязки капюшона, надел варежки, свисавшие из рукавов, и начал подниматься по тропе, ведущей в открытую степь.

Сильный ветер, гнавший по небу бесконечную череду серых облаков, был обычным для этого холодного сезона; солнечные лучи, временами прорывавшиеся сквозь эти высокие разорванные облака, лишь слегка согревали воздух; погода по-прежнему стояла еще очень морозная и суровая, а снежный покров был довольно скудным. От сухого и трескучего морозного воздуха перехватывало дыхание, и с каждым выдохом Джондалар выпускал из себя легкое облачко пара. Прогулка явно будет недолгой, но мороз явно подействовал на него успокаивающе, заставив выкинуть из головы все тревожные мысли и выдвинув на первый план задачу выживания. Джондалар не мог понять, почему он так болезненно реагирует на Ранека. Отчасти, несомненно, причиной тому был страх потерять Эйлу, а отчасти потому, что он нередко мысленно представлял себе эту смеющуюся парочку. Однако, помимо этого, он чувствовал себя виноватым; Джондалар корил себя за собственные колебания, не позволявшие ему полностью и безоговорочно признать Эйлу, забыв о ее необычном прошлом. Он даже подумывал иногда, что не заслуживает ее любви и она будет права, если отдаст предпочтение Ранеку. Однако теперь одно по крайней мере стало ясно: Эйла хотела, чтобы именно он, а не Ранек научился ездить на Удальце.

Проводив взглядом Джондалара, поднимавшегося по склону холма, Дануг опустил края тяжелого мехового занавеса и медленно побрел обратно к очагу Мамонта. Удалец приветливо заржал, повернув голову, и Дануг с ласковой улыбкой посмотрел на подросшего жеребенка. Почти все обитатели стоянки уже успели полюбить этих животных и, поглаживая их блестящую шерсть, с удовольствием разговаривали с ними, хотя, конечно, не так свободно и раскованно, как Эйла. Всем уже казалось совершенно естественным, что в пристройке их земляного дома живет пара лошадей. Дануг подумал о том, с какой легкостью он забыл о благоговейном страхе и изумлении, которые охватили его, когда он впервые увидел Уинни и Удальца. Юноша прошел через внутренний сводчатый проход в очаг Мамонта и увидел Эйлу, стоявшую возле своей лежанки.

— Джондалар ушел в степь, — сказал он Эйле. — В такой холод и ветер опасно выходить из дома в одиночку. Погода сейчас, конечно, не подарок, но бывает и хуже.

— Ты хочешь сказать, Дануг, что с Джондаларом все будет в порядке? — улыбнувшись, уточнила Эйла, и юноша вдруг понял, что сморозил явную глупость. Разумеется, с Джондаларом все будет в порядке. Такой опытный путешественник вполне мог позаботиться о собственной безопасности. — Спасибо за твое участие и за желание помочь, — сказала она, касаясь руки юноши. Ее пальцы были холодными, но прикосновение мягким и сердечным; общаясь с Эйлой, Дануг всегда испытывал особое волнение и трепет, но сейчас в глубине его сознания зародилась мысль, что это не простой знак внимания, она предлагала ему нечто большее — свою дружбу.

— Да не за что, — сказал он и добавил: — Пожалуй, я тоже пойду прогуляюсь да проверю свои силки.

* * *

— Смотри внимательно, Эйла, я еще раз покажу, как это делается, — сказала Диги.

Она быстро проделала аккуратную дырочку на краю кожаного материала с помощью маленькой острой кости, — эта твердая ножная косточка северной лисицы имела естественную заостренную форму, поэтому, чтобы получить хорошее шило, ее оставалось лишь слегка заострить песчаником. Затем Диги приложила к этому отверстию тонкую жильную нить и протолкнула ее в дырочку острием этого швейного шильца. Кончик нити показался с другой стороны кожи, и молодая женщина ловко схватила его пальцами и вытянула небольшой отрезок нити. На другом куске кожи, который она собиралась пришить к первому, она также проделала отверстие и протащила сквозь него нить.