Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

У каждого из них оказалось множество поклажи. Джезаль, разумеется, взял свои шпаги, они болтались в ножнах у него на поясе. Затем одежда: наименее грязная, рваная и вонючая из того, что имелось, плюс разодранная куртка с оторванным рукавом. В его котомке лежала запасная рубашка, моток веревки, а сверху — половина общего запаса еды. Джезаль почти жалел, что котомка получилась такой легкой: они уже доедали последнюю коробку сухарей, оставалось еще полмешка овсяной муки и пакет соленой рыбы, от которой тошнило всех, кроме Ки. Он скатал пару одеял и притянул их ремнями поверх котомки, подвесил на пояс полную фляжку и был готов отправляться в путь. Во всяком случае, настолько готов, насколько мог.

Ки выпряг лошадей, тащивших повозку, а Джезаль тем временем снял седла и упряжь с двух верховых. Это казалось несправедливым — бросить животных после того, как те везли их от самого Халциса. Словно много лет прошло, подумал Джезаль, мысленно оглядываясь назад. Теперь он стал совсем другим человеком, чем тот, кто когда-то пустился в путь через великую равнину. Он вздрогнул, вспомнив свою тогдашнюю заносчивость, невежество и эгоизм.

— Хей! — крикнул он.

Его лошадь грустно посмотрела на него, не двинувшись с места, опустила голову и принялась щипать траву у себя под копытами. Джезаль любовно потрепал ее по спине.

— Ну ладно. Думаю, со временем они найдут обратную дорогу.

— Или не найдут, — проворчала Ферро, вытаскивая свой меч.

— Что ты хочешь…

Кривой клинок почти до половины перерубил шею лошади Джезаля, брызнув теплыми влажными каплями в его потрясенное лицо. Передние ноги животного подогнулись, оно скользнуло на землю и завалилось на бок. Кровь хлынула, заливая траву.

Ферро ухватила лошадь за копыто, подтянула к себе одной рукой и принялась короткими точными ударами отрубать ногу от туши. Джезаль стоял, разинув рот. Ферро мрачно глянула на него.

— Я не собираюсь оставлять это мясо птицам. Оно долго не пролежит, но хотя бы сегодня вечером мы поедим как следует. Дай-ка мне вон тот мешок!

Логен протянул ей один из пустых мешков из-под провизии и пожал плечами.

— Нельзя привязываться к вещам, Джезаль. Во всяком случае, здесь, в глуши.

Все молчали, когда отряд двинулся вверх по склону. Они шли, согнувшись, обратив все внимание на осыпающуюся тропу под ногами. Дорога поднималась и поворачивала, поднималась и поворачивала, снова и снова, и вскоре у Джезаля уже ныли ноги, болели натертые плечи, а лицо промокло от пота. Шаг за шагом. Так говорил ему Вест, когда Джезаль падал духом во время долгих пробежек вокруг Агрионта. Шаг за шагом. Вест был прав. Левая нога, правая нога — понемногу они поднимались вверх.

Через какое-то время он остановился и взглянул вниз. Поразительно, как высоко они смогли забраться за столь короткое время. Внизу виднелся фундамент разрушенной крепости — серый контур на зеленом дерне у подножия перевала. Дальше за ним разъезженная колея вела через складки предгорий обратно к Аулкусу. Джезаль внезапно вздрогнул и отвернулся. Лучше оставить все это за спиной.

Логен тащился вверх по крутой тропе, его поношенные сапоги шаркали и хрустели по камням и земле, металлический ящик лежал в котомке мертвым грузом, оттягивая плечи, и с каждым шагом становился все тяжелее, врезался в плоть, как мешок с гвоздями, хотя был замотан в одеяла. Однако Логена это не слишком беспокоило. Его больше занимало лицезрение ягодиц шагавшей впереди Ферро, вид ее сухих мускулов, сжимавшихся на ходу под грязной холстиной штанов.

Странное дело: пока они не переспали, он вообще не думал о ней с этой стороны. Был слишком сосредоточен на том, чтобы не дать ей сбежать, пристрелить его или заколоть кого-то еще. Угрюмая гримаса Ферро не позволяла Логену разглядеть ее лицо. Он так следил за ее руками, что не замечал всего остального. Теперь же он не мог думать ни о чем другом.

Каждое движение Ферро казалось ему чарующим. Он поймал себя на том, что смотрит на нее постоянно. Когда они шли. Когда они сидели. Когда она ела, пила, разговаривала или сплевывала. Когда она натягивала сапоги по утрам или стаскивала их по вечерам. Хуже того: его член постоянно твердел из-за того, что он смотрел на нее искоса и представлял ее обнаженной. Это уже вызывало у него замешательство.

— На что ты смотришь?

Логен остановился и поднял голову, уставившись на солнце. Ферро мрачно глядела на него. Он поправил котомку, размял усталые плечи, вытер со лба проступивший пот. Для него не составило бы труда придумать какую-нибудь отговорку. Скажем, он любуется величественными горными вершинами. Он смотрит, куда поставить ногу. Он проверяет, хорошо ли закреплена ее котомка. Но какой смысл? Им обоим было прекрасно известно, на что он смотрит, а другие ушли вперед и не могли услышать их разговор.

— Я смотрю на твою задницу, — ответил Логен, пожимая плечами. — Прости, но на нее приятно смотреть. От этого же никакого вреда не будет.

Она открыла рот для гневной отповеди, но, прежде чем успела что-либо сказать, он опустил голову и побрел дальше, просунув большие пальцы под лямки котомки. Через десять шагов он обернулся через плечо. Ферро стояла на том же месте, положив руки на бедра и глядя ему вслед. Логен ухмыльнулся.

— На что ты смотришь? — спросил он.

Холодным зябким утром отряд остановился на уступе над глубоким ущельем, чтобы набрать воды. Сквозь унизанные красными ягодами густые кроны деревьев, изогнувшихся на голой скале, Джезаль видел белопенную воду узкой речки. С той стороны ущелья вздымались головокружительные утесы — почти вертикальные стены серого камня, далеко вверху увенчанные мощными зубцами. Там гнездились черные птицы, которые хлопали крыльями и хрипло перекликались друг с другом, а над ними в бледном небе медленно растекался завиток белого облака. Впечатляющий вид, хотя и не слишком уютный.

— Красота, — вполголоса проговорил Джезаль, но не стал подходить ближе к краю.

Логен кивнул.

— Похоже на наши края. Когда я был мальчишкой, я неделями пропадал в Высокогорье. Испытывал, могу ли я поспорить с горами. — Он глотнул из фляжки и передал ее Джезалю, не сводя сощуренных глаз с темных пиков. — Правда, горы всегда побеждали. Вот империя пришла и ушла, а они по-прежнему стоят и глядят на это с высоты. И будут здесь после того, как мы все вернемся в грязь… Так же они когда-то смотрели на мой дом. — Он долго и шумно отхаркивался, потом сплюнул вниз, в ущелье. — Теперь они смотрят на пустое место.

Джезаль тоже сделал глоток воды.

— Ты вернешься на Север, когда все кончится?

— Может быть. У меня там остались кое-какие счеты. Давние, серьезные счеты. — Логен пожал плечами. — Но если я оставлю все как есть, сдается мне, никому не станет хуже. Похоже, там меня считают мертвым, и никто об этом не жалеет.

— Некуда возвращаться?

Логен поморщился.

— Меня ждет только новая кровь. Мои родные давно умерли и сгнили, а те друзья, которых я не убил собственными руками, погибли из-за моей гордыни и глупости. Вот и все мои достижения. Но у тебя-то есть время, Джезаль! Есть возможность пожить тихо и мирно. Что ты будешь делать?