Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

— Ну… я тут думал… — Джезаль внезапно занервничал и закашлялся, словно если высказать вслух свои планы, тем самым он приблизит их исполнение. — Там, дома, есть одна девушка… ну, точнее, женщина. Она сестра моего друга… ее зовут Арди. И мне кажется, что… кажется, я люблю ее.

Странно — он обсуждал свои самые интимные переживания с человеком, которого всегда считал дикарем. С человеком, ни в коей мере не способным понять, как сложны правила жизни в Союзе, на какую жертву готов пойти Джезаль. Тем не менее говорить было легко.

— И вот я думал… ну, в общем… если она, конечно, захочет… может быть, мы с ней поженимся.

— Думаю, план хороший. — Логен улыбнулся и кивнул ему. — Женись на ней и посей семена.

Джезаль поднял брови.

— Я вообще-то не разбираюсь в сельском хозяйстве.

Северянин разразился хохотом.

— Да я не об этих семенах, парень! — Он хлопнул его по руке. — Однако вот тебе совет, если ты примешь его от такого, как я: найди себе такое занятие, чтобы не приходилось никого убивать. — Логен нагнулся и закинул за спину свою котомку, просунул руки сквозь лямки. — Оставь сражения для тех, у кого шкура потолще.

Он повернулся и зашагал вверх по тропе.

Джезаль тихо кивнул. Он дотронулся рукой до рубца на подбородке, нащупал языком дырку в зубах. Логен прав. Воинская жизнь не для него. У него и так уже на один шрам больше, чем необходимо.

Стоял ясный день. Впервые за долгое время Ферро согрелась и чувствовала приятное, горячее, жгучее прикосновение солнца на своем лице, на голых предплечьях, на тыльной стороне ладоней. Тени камней и ветвей четко обрисовывались на каменистой почве, брызги из ручейка, что протекал рядом со старой дорогой, вспыхивали и взлетали в воздух.

Все другие отстали. Длинноногий не спешил, он улыбался и что-то лопотал насчет великолепных видов. Ки упрямо полз вперед, сгорбившись под тяжестью котомки. Байяз морщился, потел и задыхался, словно мог в любую минуту упасть замертво. Луфар ныл и жаловался на свои мозоли любому, кто был готов это слушать, — то есть в пустоту. Так что оставались лишь Ферро и Девятипалый, широко шагавший перед ней в каменном молчании.

Точь-в-точь так, как ей нравилось.

Она перебралась через осыпающийся гребень скалы и вышла к темному озерцу, что плескалось о полумесяц плоского каменного берега. Ручеек с журчанием и пеной вливался в него через нагромождение камней, обросших бородами мокрого мха. Пара корявых деревьев простерла над ним свои ветви; тонкие, только что проклюнувшиеся листочки трепетали и шелестели под легким ветерком. Мелкая рябь сверкала на солнце, над поверхностью воды скользили и лениво жужжали насекомые.

Прекрасное место, если думать о таких вещах. Ферро не думала.

— Там рыба, — буркнула она, облизывая губы.

Рыба, зажаренная на прутике над огнем, пришлась бы сейчас кстати. Последние куски конины, которую они несли с собой, уже закончились, а Ферро проголодалась. Она присела на корточки, чтобы наполнить свою фляжку, и видела неясные тени под блестящей поверхностью озера. Девятипалый скинул тяжелую котомку, опустился на камни рядом у воды и стянул сапоги. Он закатал штаны выше колен.

— Эй, розовый, что ты делаешь?

— Собираюсь вытащить пару рыбешек из этого озера, — ухмыльнулся Логен.

— Руками? У тебя такие ловкие пальцы?

— Думаю, ты и сама знаешь.

Она сдвинула брови, но он только еще шире улыбнулся, так что от уголков глаз разбежались морщинки.

— Смотри и учись, женщина!

Он вошел в воду, нагнулся, сосредоточенно сжав губы, и стал осторожно шарить в воде вокруг себя.

— Что он затеял? — спросил Луфар, бросая свою котомку рядом с котомкой Ферро и вытирая блестящее лицо тыльной стороной ладони.

— Этот глупец думает, что сможет так поймать рыбу.

— Что, прямо руками?

— Смотри и учись, парень, — пробормотал Девятипалый. — О-о-оп… — Его лицо просияло. — А вот и она!

Он выдернул из воды руку в облаке брызг. Что-то ярко сверкнуло на солнце и шлепнулось на берег рядом с ними, оставляя на сухих камнях цепочку темных влажных пятен. Рыба билась и подпрыгивала.

— Ха-ха! — вскричал Длинноногий, останавливаясь возле них. — Он ловит рыбу руками! Весьма впечатляющее и поразительное искусство. Как-то на Тысяче Островов я повстречал человека, который считался величайшим рыбаком Земного круга. Клянусь, он просто садился на берег, начинал петь, и рыба сама выпрыгивала из воды ему на колени! Воистину так!

Он насупился, потому что никто не заинтересовался его рассказом, но в этот миг над скалистым гребнем появился Байяз. Он тащился почти на четвереньках. Ученик шел следом с угрюмым видом.

Первый из магов, пошатываясь и тяжело опираясь на посох, спустился вниз, рухнул на землю и прислонился к камню.

— Пожалуй… мы здесь остановимся, — выговорил он, задыхаясь. По его изможденному лицу стекали ручейки пота. — Кто бы мог подумать, ведь когда-то я преодолел этот перевал бегом за два дня! — Он выронил посох из трясущихся пальцев, и палка со стуком покатилась вниз, пока не остановилась среди серого сухого плавника у кромки воды. — Давно это было…

— Я вот шел и думал… — начал Луфар.

Байяз скосил на него утомленные глаза, словно ему стоило слишком больших усилий повернуть голову.

— Думал и шел одновременно? Прошу вас, не надо так напрягаться, капитан Луфар!

— Почему мы идем на край мира?

Маг нахмурился.

— Вовсе не ради прогулки, уверяю вас. Там находится то, что мы ищем.

— Да, но почему оно там?

— Угу, — буркнула Ферро. Хороший вопрос.

Байяз глубоко вдохнул и выдохнул, округлив щеки.

— Вы мне не дадите покоя?.. После разрушения Аулкуса и падения Гластрода трое оставшихся сыновей Эуса встретились. Иувин, Бедеш и Канедиас. Они хотели обсудить, как следует поступить… с Семенем.

— Вот вам! — вскричал Девятипалый, выхватывая из воды еще одну рыбину и швыряя ее на камни рядом с первой.

Байяз равнодушно смотрел, как она бьется и сгибается кольцом, отчаянно разевая рот и жабры навстречу удушающему воздуху.

— Канедиас страстно желал исследовать его. Он заявил, что сможет обратить его во благо. Иувин боялся этого камня, но не знал способов его уничтожить и поэтому отдал в распоряжение брата. Однако прошли долгие годы, а раны империи не исцелялись, и он начал сожалеть о своем решении. Он беспокоился, как бы жаждущий власти Канедиас не нарушил первый закон, как это сделал Гластрод. Он потребовал, чтобы камень оставили в покое. Вначале Делатель отказался, и доверие между братьями было поколеблено. Я знаю это, потому что именно я носил их послания. Уже тогда, как я понял позже, они готовили оружие, чтобы обратить его друг против друга. Иувин просил, затем умолял, потом угрожал, и Канедиас уступил. Так случилось, что три сына Эуса вместе отправились к Шабульяну.