Связанные - Олли Ярвинен

абы где, а как раз там, где находились не отмеченные на картах Перекрёстки.

— Так вот в чём дело, — она с удивлением уставилась на Духа.

— Ну разумеется, — тот ответил довольным кивком: ни дать ни взять школьный учитель, которому битый час пришлось задавать наводящие вопросы, чтобы, наконец, услышать правильный ответ. — Вы не помните? Какое-то время назад мы обсуждали этот вопрос, когда вы заинтересовались судьбой бывших обитателей этого места. Доподлинно известно, что для формирования Перекрёстка необходимо около трёх активных Провалов — но иногда хватает и одного, при условии, что он окажется достаточно могущественным.

Три? Кристина прикинула их примерное расположение. Один в кабинете на первом этаже, у верстака. Второй на чердаке, тот самый, который ей удалось закрыть. Но где, в таком случае, третий?

Между тем Дух, хорошо поставленным голосом профессионального лектора, продолжал лекцию по теоретическим основам пространственных аномалий:

— В то же время важно отметить, что Перекрёстки — это не «место» и не «точка», в которой сходятся те или иные переходы, а скорее…

— Состояние пространства, — поддавшись наитию, вставила Кристина. Пространство Перекрёстка действительно обладало особыми свойствами: взять ту же карту у неё за спиной — за семь лет она ничуть не истрепалась и выглядела точно так же, как в день покупки.

— Если вам будет угодно. Но не только: это порог, преддверье, место, где искажаются привычные законы мироздания и где возможно совершить нечто большее, чем при иныъ обстоятельствах. Не говоря уже о том, что эта аномалия является местом встречи для тех, чьи пути иначе никогда бы не пересеклись — например, по причине того, что один из участников вполне может быть мёртв. Впрочем, не следует исключать и «эстетические», как вы выразились, «соображения» авторов этой концепции: пусть им почти ничего не было известно о других мирах и, в отличии от вас, они мало интересовались Тропами как средством передвижения, им нельзя отказать в некоторой мечтательности и, не побоюсь этого слова, романтичности.

Кристина слушала затаив дыхание — и с немалой долей разочарования. С самого детства Перекрёсток неизменно вызывал у неё чувство спокойствия и умиротворённости, чувство, что всё в мире находится на заранее определённом, правильном, месте. Однако сказать то же самое о Провалах она, при всём желании, не могла — эти штуки пугали её до чёртиков. Как что-то настолько жуткое умудрялось создать нечто настолько же безмятежное?

— Разве ваши философы не считают, что целое несводимо к простой сумме своих частей? — Дух как всегда отлично понимал, что творится у неё в голове.

— Некоторые, — рассеянно ответила она, но развивать эту тему не стала, переключившись на другое: — Но подожди, мы же нашли ещё два Перекрёстка, и что-то мне не показалось, что они были похожи на это место. Они были какими-то… пустыми? Заброшенными? Даже не знаю, как точнее описать…

— «Мёртвыми». Полагаю, вы ищите именно это слово.

— Пусть «мёртвыми», — легко согласилась Кристина. — Правда, в таком случае, нам нужно признать, что раньше они были «живыми».

— А почему вы считаете, что это не так?

Она так и замерла с распахнутым ртом. Почему? Потому что природные аномалии, даже настолько запредельные, как Перекрёстки, с которых начинаются дороги в другие миры, не могут быть живыми — так, во всяком случае, ей казалось.

— То есть, ты хочешь сказать, — осторожно начала Кристина; кажется, впервые, за тринадцать лет знакомства с этим местом, ей стало немного не по себе, — что Перекрёсток разумен?

— Я хочу сказать, что это место живёт, — уточнил Дух. Мгновение спустя он переместился на диван, где удобно устроился, облокотившись на подлокотник и закинув ногу на ногу. Выглядело абсолютно естественно — но Кристина отлично знала, что это было оптической иллюзией, пусть и весьма качественной: как бы это ни выглядело со стороны, Дух никогда ни к чему не прикасался.

— В отличие от других, — между тем добавил он, знаком предлагая занять кресло напротив — старое и истрепавшееся, с некогда нежно бежевой обивкой, которая от времени и застаревшей грязи успела превратиться в жёсткую щетину.

— И… и от чего это зависит? — спросила Кристина, усаживаясь на своё любимое место. О сохранности одежды можно было не думать — за все годы, проведённые в этом месте, на ней ни разу не оставалось ни пятнышка.

— Во многом от того, какие именно Провалы связываются аномалией. Так, если все они ведут в мёртвые миры, то Перекрёстку неоткуда черпать силу, и в скором времени «умирает» и он сам. Есть, впрочем, и другие способы получить необходимую энергию: например, взять её у местных жителей — при условии, что вы сумеете организовать беспрерывный поток желающих умереть ради благой цели, — он жёстко усмехнулся. — Задача, как вы понимаете, весьма непростая — живые существа инстинктивно сторонятся Перекрёстков — но решаемая.

— Допустим, решили, — Кристина заинтересованно подалась вперёд. — И что потом?

Вместо ответа, Дух расслабленно откинулся на спинку дивана со скрещёнными на груди руками и слегка наклонил голову. Прежде, чем Кристина успела понять, что это значит, в гостиной появились двое. Судя по тому, что вышли они из дальней стены, прямо сквозь металлический стеллаж, на котором вот уже много лет хранили немногие уцелевшие вещи, принадлежавшие бывшим владельцам особняка, не оставалось никаких сомнений, что вошедшие не были людьми.

«Кристина. Вернулась», — раздалось в голове. К креслу быстро приближалась девушка в свободных брюках, тяжёлых берцах и тёплой толстовке не по сезону. Однако в глаза бросалось даже не это — а серый эластичный бинт, обёрнутый вокруг головы, и плотная повязка на правом глазу. От неё не отставал ещё один призрак, выглядевший как образцовый дворецкий XIX века: в парадном камзоле и штанах-кюлотах, складками собирающихся у коленей; образ довершали чёрные нитяные чулки и остроносые лакированные туфли. Лица призраков так и не успели сформироваться до конца, отчего выглядели как непроработанные наброски начинающего скульптора: гротескно и оттого немного жутковато.

«Чужак. Уходи. Не твоё место. Уходи. Чужак», — Дворецкий не слишком вежливо указал на Духа пальцем. Продолжалось это уже не первый год, хотя Кристина так и не поняла, почему эта парочка так его невзлюбила — сам Дух чаще всего либо не обращал на них никакого внимания, либо относился к ним с подчёркнутой вежливостью.

— Похоже, ваши приятели, наконец, вас обнаружили, — не глядя на призраков, заметил он.

— И хорошо, я всегда им рада, — ответила Кристина, и сочувственно добавила, указывая Раненой на подлокотник своего кресла: — Сколько тебя знаю, всё у тебя что-то перевязано… Если тебя здесь обижают, моргни два раза, хорошо?

Раненая ненадолго растерялась, словно пытаясь сообразить,