Связанные - Олли Ярвинен

её отшвырнуло в сторону, заставив больно приложиться одновременно бедром и плечом, а заодно и ободрать кисти рук о неудачно подвернувшийся булыжник.

Некоторое время она лежала без движения, чутко прислушиваясь к ощущениям. Осторожно пошевелила руками и ногами, повела онемевшим плечом — кажется, ничего не отбила — и только после этого со стоном перевернулась на спину. Могло быть хуже — гораздо хуже, если бы толстый набивной доспех не смягчил падение. Оставалось только благодарить Инару за предусмотрительность: служанка как в воду глядела, когда побежала за этим «ватником»: в сражении с рахом он, может, и не пригодился, зато падать в нём было не так больно.

К тому же довольно быстро выяснилось, что было у стёганки и другое преимущество: до ушей уже доносились протяжные завывания ветра, который сразу же принялся покусывать щёки. Кончик носа похолодел и потерял чувствительность — но в остальном всё было куда как неплохо: несколько слоёв ткани и ваты, обмотанные вокруг тела, прекрасно держали тепло.

Между тем зрение возвращалось крайне неохотно, и перед глазами стояла непроницаемая серая хмарь. Впрочем, пару секунд спустя стало ясно, что дело вовсе не в зрении, а в плотной пелене облаков, без какого-либо просвета затянувшей всё небо. Это показалось Кристине особенно важным.

«А в Формо была ночь и позднее лето, самое большее начало осени, — механически отметила она. — Выходит, либо переход не мгновенный, либо забросило куда-то далеко».

Стоило подумать о Формо, как перед внутренним взором пронеслись события последних часов: убийства, «серые», спасение посёлка, развоплощение раха, разъярённая толпа во главе с окончательно спятившим Бравилом, и наконец… Кристина похолодела, с трудом проглотила липкий ком в горле, после чего резко дёрнулась всем телом, буквально взлетая над землёй, как если бы под ней разжалась невидимая пружина, и загнанно огляделась по сторонам.

Тропа привела её на небольшой, продуваемый всеми ветрами скалистый уступ. Повсюду, куда ни глянь, высились величественные горцы пики с крутыми лесистыми склонами, укрытыми снегом, таким же хмурым и серым, как и пасмурное предрассветное небо. Где-то внизу, в каменистой долине, змеилось тёмное русло реки в окружении редких деревцев, а прямо над головой нависал крутой утёс, поросший мхом и лишайником. Сложись обстоятельства немного иначе, и Кристина без сомнения посчитала бы открывающийся вид красивым, однако в тот момент, вдыхая разреженный горный воздух и плотнее запахивая стёганку, она думала совсем о другом. О том, что последним, что ей пришлось услышать перед самым переходом, стал оглушительный хохот, который мог принадлежать только одному существу.

— Идиотка. — Свистящий шёпот царапнул мгновенно пересохшее горло. — Дура безмозглая… Могла бы сразу догадаться без кого здесь не обошлось…

С этими словами она резко развернулась туда, где по её предположению находилась Тропа, и что было сил закричала, то и дело срываясь на сиплый хрип:

— Что, весело тебе?! Весело?! А вот мне что-то не очень! — Кристина зло пнула землю. — А знаешь, что? Катись, откуда пришёл, и не смей ко мне приближаться! Найди себе ещё кого-нибудь для своих идиотских экспериментов, а меня оставь в покое! Или думаешь, без тебя мне не выбраться? Да три раза, сама справлюсь!

Её пришлось остановиться на полуслове — отнюдь не из-за недостатка аргументов, а исключительно потому, что в лёгких закончился воздух. Глубоко вдохнув, она уже открыла было рот, чтобы в самых доходчивых выражениях объяснить своему предполагаемому слушателю, что именно в его поведении казалось ей неприемлемым, как вдруг настороженно замерла, чувствуя, как деревенеет спина, а на голову начинают шевелиться волосы. Окружающее пространство слабо колыхнулось — настолько незаметно, что это вполне можно было бы сравнить с лёгкой рябью, возникающей, когда опавшая листва плавно опускается на неподвижную поверхность пруда. По всему выходило, что резкие слова, как произнесённые вслух, так и ещё невысказанные, достигли адресата.

Колебалась Кристина не дольше секунды — после чего наклонилась и решительно подняла с земли увесистый булыжник. Шансов это им с Хель не прибавит, но, если уж умирать, так с оружием в руках. Или хотя бы с камнем.

«Где она, кстати?» — успела подумать Кристина прежде, чем едва уловимая рябь, исходящая от Тропы, превратилась в пульсирующую силой вибрацию. Теперь это мало походило на деликатное прикосновение к водной глади — скорее на круги, расходящиеся от нырнувшего на дно кирпича. Наверное, следовало бы хорошенько испугаться, но страха не было — только странное, отчуждённое любопытство. Её всегда интересовало, как может выглядеть появление чего-либо на другой стороне Тропы — хорошо, что напоследок удастся увидеть всё своими глазами.

Едва ощущения достигли пика, а приятная щекотка сменилась назойливым зудом, мистическая дверь распахнулась — и Кристина в растерянности замерла, не веря собственным глазам. В паре метрах над землёй, словно просочившись сквозь невидимый барьер, материализовались человеческое тело, облачённое в голубую стёганку и поблёскивающие серым металлом доспехи.

— М-Мартон! — поражённо выдохнула Кристина.

На какое-то мгновение гвардеец завис в воздухе, будто аномалия никак не могла решить, как с ним поступить, — а затем стремительно понёсся вниз. Однако, в отличие от Кристины, которая вылетела с Тропы, как мешок картошки, Мартон, как кот, вывернулся в воздухе и пружинисто приземлился на ноги, мягко припадая к скалистому грунту.

— Так это был ты… — В памяти вспыхнули последние мгновения перед переходом. По всему выходило, что из-за упрямства Хель они встали на Тропу не сразу, несколько секунд всё же пришлось повозиться, — вполне достаточно, чтобы схватить ускользающую пленницу за руку и попытаться удержать на месте. Кто же знал, что на другую сторону, можно утащить не только упирающегося призрака, но и что-то более материальное?

Тем временем Мартон тупо разглядывал землю перед собой. Кристина не нашла в этом ничего удивительного: после своего первого перехода она чувствовала себя не лучше. Духу даже пришлось вмешаться, чтобы «защитить её разум от потрясения» — иными словами, чтобы она попросту не отъехала головой, если называть вещи своими именами. Правда её случай усугублялся ещё и шоком от набросившихся на неё призраков — которые, как она теперь понимала, пытались даже не напасть, а скорее предостеречь и защитить. Мартон, в свою очередь, пропустил первую часть представления, а потому должен был пережить переход легче. Теоретически.

Кивнув собственным мыслям, Кристина направилась к неподвижному гвардейцу. Она и сама не знала, что именно собиралась увидеть, — наверное, ей просто хотелось убедиться, что тот ещё жив, а не превратился в каменное изваяние.

Это совершенно человеческое побуждение оказалось ошибкой, которая едва не привела к трагедии. Стоило ноге в окованном железом сапоге ступить на каменистую почву, как Мартон чутко повёл