Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

Покружившись над ним, они опустились рядом. Затем из находившейся неподалеку лаборатории появился Эндер. Вид у него был радостный, пожалуй даже слишком, – видимо, его исследования шли неплохо. Отец старался следить за научной деятельностью сына, но сеть здесь настраивала Карлотта, и он обнаружил, что она заблокировала или просто не стала создавать черные ходы и тайные каналы, которыми он постоянно пользовался на «Геродоте». Дети лишили его возможности наблюдать за их жизнью, хотя делали вид, будто полностью послушны.

– Они хотят говорить с тобой прямо сейчас, – сообщил Эндер.

– Пока ты не умер, – сухо добавил Цинциннат.

– Тогда начнем, – сказал Боб.

Трутни взлетели ему на грудь. Казалось, они почти ничего не весят, но тут Боб понял, что большую часть своего веса они компенсируют с помощью крыльев.

– Им нельзя сидеть у меня на груди, – объяснил Боб. – Хоть они и маленькие, я не выдержу их веса – просто не смогу дышать. Но если они будут стоять рядом на земле, могут касаться моей головы, так же как касались ваших.

– Они хотят воздать тебе почести, как их новой королеве улья, – сказал Эндер, – но им не хочется тебя при этом убить.

Сын присел и коснулся головой челюстей одного из трутней, мгновенно передав сообщение. Самцы соскользнули с тела Боба и собрались вокруг его головы.

Они уже куда лучше общались с людьми, чем тогда, когда впервые пытались заговорить с Эндером. Образы появлялись медленно и мягко, ощущения напоминали, скорее, намеки.

Сперва Боб говорил вслух, что передают ему трутни. Эндер, который тоже касался их и все видел, подтвердил, что отец хорошо их понимает.

Вскоре ему составила компанию Карлотта, а потом ее сменил Цинциннат. Самцы тоже работали посменно, оставаясь с Бобом по двое.

Так продолжалось день и ночь. Трутни просыпались и засыпали. Самому Бобу казалось, будто в основном он все время спит и видит долгий, прекрасный, захватывающий сон, всю историю жизни трутней, все, что они знали о своей королеве, о других королевах, о рабочих, об истории всего. Они знали невероятно много и знали напрямую, без отвлекающего посредничества языка.

Но по мере того как сон продолжался, час за часом, день за днем, Боб замечал все больше пробелов, оставшихся в их знаниях. Он задавал вопросы и получал ответы, которые, как им казалось, он хотел услышать; они не могли видеть того, чего не могли видеть. Они считали, что знают все, но Боб теперь понимал, что королева улья скрыла от них самую жизненно важную и опасную информацию.

Как и остальное человечество, Великан полагал, что вся колония жукеров обладала единым и единственным разумом, что рабочие являлись для королевы тем же, чем пальцы или ступни для человека, – лишь ее частью, не имеющей собственного сознания. Но, как понял Боб, познав жизнь рабочих в воспоминаниях трутней, все это была ложь, невероятная, ужасная ложь. Рабочие имели интеллект, собственные мысли и желания, но королева использовала их как хотела, отбрасывая прочь как нечто несущественное, когда нужда в них отпадала. Если рабочая особь сопротивлялась воле королевы, даже предлагая лучший вариант действий, та просто прерывала с ней связь и глазами находящихся поблизости жукеров наблюдала за смертью непокорного раба.

И королеву это вполне устраивало, поскольку главным, что внушало им страх, был бунт рабочих. Трутни не помнили ни о чем подобном – да и откуда? Но Боб знал, что расслабленный вид королевы на самом деле обманчив. Она скрывала свои опасения от трутней, как скрывала от всех. Боб, однако, умел читать мысли так, как это умеют люди. Не имея возможности связываться напрямую, люди научились читать эмоции по внешним признакам. У большинства это получалось весьма хорошо, у некоторых – довольно плохо. Боб владел этим искусством великолепно, но виной тому была не любовь. Любовь притупляет наблюдательность – ты ищешь всему самое лучшее объяснение. Ненависть точно так же ослепляет – ты предполагаешь худшее. В детстве исключительно ради того, чтобы выжить, Боб научился предсказывать вероятные поступки людей по внешним намекам, которые те невольно демонстрировали. У королевы улья не было лица, выражение которого человек мог бы прочесть. Впрочем, это и не требовалось – она скрывала чувства, которые хотела скрыть, но не последующие, и Боб просто догадывался, что чувствовала королева до этого. Он был уверен, что его интерпретация полностью верна, а если даже и нет, то верна настолько, насколько это возможно.

Боб провел во сне три дня. В отличие от королев ульев, он не пытался ничего скрывать, выложив начистоту перед трутнями всю свою жизнь, дав им ощутить, что значит быть человеком, мужчиной – несущим ответственность за других, но в конечном счете самостоятельным субъектом, обладающим свободой выбора до тех пор, пока он осознает последствия этого выбора.

Трутни восхищались им, а иногда пугались – например, мыслей об убийстве. Боб дал им понять, что считает убийством разрыв связи между королевой и рабочей особью, отчего та погибала. Но трутней лишь забавляло его явное непонимание сути, – мол, она не такая, как ты, не как вы, люди, тебе просто не понять. Подобных слов они не говорили, но до него доходили их эмоции: удивление, терпение, пренебрежение, словно у взрослых, разговаривающих с не по возрасту развитыми детьми. Примерно так, как говорил с собственными детьми сам Боб, когда им еще не исполнилось двух лет и они еще не начали самостоятельно учиться.

Наконец трутни отступили, и Боб заснул по-настоящему, глубоко и спокойно. Не без сновидений, но те были обычными и приятными, как часто бывает во сне. Кошмары его не мучили.

Когда он проснулся, был ясный день. Он лежал под навесом, защищавшим его лицо от прямых солнечных лучей. Было тепло, в воздухе чувствовалась влага.

– Мы прикрыли тебя, пока ночью шел дождь, – сказала Карлотта. – Им приходится организовывать осадки по крайней мере раз в четыре дня в летний сезон, как сейчас. Но на время вашего разговора они его задержали.

– И каков итог? – спросил Боб.

– Ты меня спрашиваешь? – удивилась Карлотта.

– Я многое узнал, но самым интересным оказалось то, что кое-чего королева им никогда не показывала. Они не могли поверить, что чего-то не хватает, считали, что она была полностью с ними откровенна, но во что им еще было верить? Их жизнь была окружена ложью, которую королева для них создавала.

– Я слышала, что так поступают родители, чтобы защитить детей, – сказала Карлотта.

– Я тоже это слышал, – отозвался Боб. – Вероятно, без этого не обойтись. Просто слишком уж большое разочарование для исследователя вроде меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила дочь.

– Физически? Взгляни на приборы и скажи, жив я или нет.

– Сердцебиение в норме. Другие показатели тоже отличные – для человека твоего роста.

– Не похоже, чтобы я что-то ел, – заметил отец. – Но все остальное оборудование на своих местах. Я нормально испражнялся?

– Кал и моча в полном порядке. Местные черви воротили от них нос, но растения счастливы, – по крайней мере, ни одно пока не погибло.