Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - Андрей Посняков

– Ой! Кто-то там… за окном!

– Господи… – взяв со стола свечку, молодой человек резко распахнул дверь и, встав на пороге, обернулся:

– Ну, сама посмотри! Где там кто?

– И посмотрю!

Встав, женщина одернула юбку и вслед за своим любовником вышла в сад, густо усаженный оливами, смоковницами и сиренью.

– Ночь-то какая светлая! – Марио обвел сад рукою, словно все эти деревья, все грядки с репой, свеклою, капустою принадлежали именно ему, а не другу. – Сколько тут всего! А вон видишь, под оливами – ложе.

– Вижу! – с неожиданной страстью отозвалась Маргарита. – А давай, милый, мы туда пойдем… там и… Тепло же! И пахнет как дивно.

Ласково улыбнувшись, молодой человек оставил потушенную свечу у порога и, подойдя к любимой женщине, взял ее за руку. Повел, усадил на ложе… Слышно было, как где-то рядом, в кустах, пели цикады.

Поцеловав любовницу, Марио принялся развязывать лиф ее платья, быстро в этом преуспел, обнажив великолепной стати грудь, белую и большую, к которой тут же припал устами, словно бредущий в безводной пустыне путник к благодатному роднику, полному живительной влаги.

– Ах, Марио, – тяжело задышала женщина. – Ах, милый мой… И все ж таки!

– Да что? – Марио, кажется, был уже на взводе. – Чего ты боишься-то?

– Да ведь мой муж! Вдруг он уже вернулся домой – раньше времени, и, не обнаружив меня, послал поискать слуг?

– Да откуда ж он знает-то, где искать? Где мы – и где Тибуртина? Успокойся, милая моя, успокойся… Лучше вот приляг…

– Ой, щекотно! Марио, ты что, сегодня не брился? Ах…

Не теряя времени даром, молодой человек уже обнажил свою пассию до пояса и, быстро скинув с себя одежку, с завидной энергией продолжал начатое дело, стянув с любовницы юбку…

Женщина совсем уж было расслабилась, как вдруг…

– Опять что-то не так, милая?

– Там, на ветках, кто-то сидит.

– Так птицы!

– А вдруг муж узнал, и…

– Да откуда он тут возьмется-то? – привстав, в сердцах воскликнул Марио. – Ну, разве что – с неба!

И тут же, словно бы в ответ ему, захрустев ветками, затмив на миг круглую луну и звезды, с неба свалилась тень! Вот так – прямо с неба, на ложе, прямо на плечи Марио! Бабах!!!

И тень-то оказалась плотской! Мало того – с крыльями!

– Господи, Господи! – вскочив, Маргарита истошно завизжала.

Марио же принялся мелко креститься:

– Изыди, Сатана! Изыди!

– Сам ты сатана! – совсем нелюбезно ответствовал свалившийся с неба тип. – Ты б лучше помог мне, парень… Вот ту веревочку потяни… Да что ты так стонешь-то?

– Кажется, синьор Дьявол, вы мне сломали ногу.

– Не дьявол я, сколько раз тебе говорить? – избавившись, наконец, от крыльев, упавший с неба оглянулся на Маргариту. – Свечка есть?

– Е-е-есть…

– Так возьми, посвети… И это… ты бы хоть оделась, что ли.

У парня оказался простой вывих, с коим Ремезов, в меру своих способностей, разобрался быстро – просто с силой потянул конечность на себя. Марио вскрикнул… но уже смог идти, и, радостно прихрамывая, поковылял к дому, куда пригласили и Павла.

– Так ты что же, уважаемый, лекарь, что ли?

– Лекарь?

Удивленно переспросив, боярин задумался – ишь ты, лекарь. Впрочем, а почему бы и нет?

– Да-да, лекарь… Второй день в Риме.

– А-а-а, так ты чужеземец! – парень уже успел усесться на лавку. – То-то я и смотрю – говор у тебя какой-то чудной. Поди, из Германских земель?

– Из Швеции.

– Ого! А я – Марио, а во дворе – Маргарита!

– Очень красивая женщина!

– Еще бы! – Марио довольно почесал грудь и крикнул в распахнутую дверь: – Эй, милая, ты долго там?

– Сейчас, оденусь.

– Свечку заодно подбери, где-то там она должна быть, кажется.

Снаружи быстро светлело, гасли звезды, и луна становилась все бледнее, бледнее, бледнее…

Ремезов только сейчас пришел в себя от всего случившегося и пытался сообразить – что делать дальше? В этом вопросе никакой определенности покуда не наблюдалось, ясно было одно – надо убираться куда подальше и со всей возможной скоростью. Куда вот только? В дом Франдолини возвращаться нельзя, как и вообще – в Трастевере, именно оттуда и начнут поиски люди коммунального судьи мессира Джанкарло Гоцци.

Вошедшая со свечой Маргарита с подозрением посмотрела на Павла и повернулась к любовнику:

– Мне бы пора уже. Светает – скоро откроются рынки. Проводишь?

– Обязательно, моя дорогая, умм! А это вот – лекарь, германец….

– Доктор… Карлсон… Энгельс Карлсон, – поднявшись, беглец отвесил галантный поклон и улыбнулся. – Как правильно заметил почтеннейший Марио – я врач из Стокгольма.

– Из Стог… чего? – женщина покачала головой и засмеялась. – Мне и не выговорить.

– И не пытайтесь! – расхохотался уже и Ремезов. – Шведский язык… он такой трудный, никто его и не знает почти.

Марио понятливо покивал:

– Да ясно все… Ни разу живого шведа не видел! А ты, Марго?

– Это хорошо, что вы, господин – врач, – с неожиданной задумчивостью протянула вдруг Маргарита. – Есть у меня одна подруга, так вот, у ее мужа – мигрень. Мучается, бедолага, страшно, ему уж чего только ни делали – и кровь пускали, и в холодную простыню заворачивали – ничего не помогает. Может быть, вы…

– С большим удовольствием облегчу страдания вашего больного! – приложив руку к сердцу, уверенно заявил новоявленный врач. – Готов идти к нему хоть вот прямо сейчас.

– Ой, как славно! – женщина радостно захлопала в ладоши. – Бедная моя подруга, бедный ее муж… Вы, правда, сможете?

Ремезов напустил на себя самый серьезный вид, какой обычно присущ молоденьким медикам-практикантам, проводящим плановый осмотр школьников на дизентерию и педикулез:

– Конечно же – смогу. Я же – врач. Мой долг помогать больным, как и велит клятва знаменитого Гиппократа. Только вот…

Здесь Павел с обидой развел руками и продолжал уже с некоторой горечью:

– Увы, мне не повезло – сегодня вечером, когда я возвращался от… от одного больного, как раз страдающего самой жуткой мигренью, на меня напали какие-то люди…

– Разбойники! – снова закивал Марио. – Какая-нибудь баронская шайка, здесь, на Джаниколо, их много.

«Ага… – протянул про себя Ремезов, – значит, вот я где – на холме Джаниколо, не шибко-то далеко и улетел… хотя и не очень-то близко, все ж не в Ватикане сел».

– Правда, мне удалось бежать – я укрылся от лиходеев на каком-то дереве, затаился среди ветвей и вот… упал.