Большая энциклопедия начинающего психолога. Самоучитель - Геннадий Старшенбаум

Последнее время она дает мужу больше свободы, запретила ему называть себя мамой. Теперь он ведет себя на 25 лет. Ему 62, ей 63. Он на пенсии 2 года. Она оформила пенсию 5 лет назад, но не снимает деньги со счета. Она чувствует себя 40-летним человеком, такой ее воспринимают на тренингах. Но как женщина она – 90-летняя старуха. Один клиент не пришел на сессию и позвонил, что не может справляться со своей страстью. Через несколько лет он женился на женщине, похожей на нее. А тогда она была ошарашена – ведь она ничего не замечала. У них слишком большая разница в возрасте, к тому же она четко соблюдает профессиональные границы.

Она всегда соблюдала строгий образ жизни, как ее родители. В семье было табу на сексуальность. Когда она вышла замуж за первого мужа, она ложилась только в пижаме и запрещала ему смотреть на себя без одежды. Он изменил ей, и она с облегчением развелась с ним.

Третья сессия. Точно в назначенное время спрашивает, можно ли начать. Я предлагаю больше не спрашивать. Молчит. Чего-то ждет? Бэлла встает, закрывает дверь. Возвращается, садится. Долго молчит. Я мягко повторяю вопрос.

– Чего я жду от вас?.. После сессии у меня было смятение, потом появилось непонятное раздражение… против мужа. Муж выполнял мое поручение, постоянно приставая ко мне: почему сегодня, нельзя ли завтра и т. п. Я объяснила ему, что он злится на меня и провоцирует на ссору. Это потому, что его привязанность ко мне прошла, она была иллюзией. И нечего тут обсуждать. На следующий день он перестал нервничать и переспрашивать.

Связь прерывается. Через 5 минут я дозваниваюсь. У Бэллы упал Интернет. У нее звонит телефон, она отвечает, и связь опять прерывается. Я жду пару минут и снова дозваниваюсь до нее. Ей звонил сын, он все сделал, отец может забрать. Она договорись со своим партнером вопреки обыкновению устно, он забыл о договоре и уехал в командировку. Пришлось срочно подключать мужа и сына. А тут еще пошли семинары, она была в цейтноте. Хотя можно было бы на них не ходить. К тому же она зачем-то набрала очень трудных клиентов. Одного не смогли вылечить мировые корифеи, но его жена уговорила, что Бэлла ему сможет помочь.

Она решила заглянуть со мной туда, куда запретила себя смотреть. И рассыпалась ее иллюзия, что можно сохранить прежние отношения в своих глазах и глазах окружающих. Ведь она вышла замуж по расчету. Она не любила и не любит мужа. Но изменить ему не сможет – возраст и честность мешают.

Она не может увидеть в нем мужчину. В него было влюблено много женщин, но он собрался жениться только в 35 лет. За неделю до свадьбы увидел Бэллу и оставил невесту. Он курил, она сказала ему, что ей неприятно с ним целоваться, и он в то же день бросил курить. Она увидела его пьяным и сказала, что ей было неприятно видеть его таким, и он перестал пить. Он приносил ей среди ночи мороженое, если ей вдруг его хотелось. Всегда встречал и провожал ее.

После первого развода она 10 лет была одна. Она мечтала о добром заботливом мужчине. Муж оказался таким. Но, в отличие от ее отца, он не обращал внимания на бытовые мелочи. У отца все было в идеальном порядке. Она умела это не хуже отца, не доверяла мужу, все чинила сама. Счастье не для нее. Когда мама увидела ее в первом браке плачущую, она увезла ее к себе. Бэлла манипулирует мужем, чтобы сохранить независимость и контроль.

Бэлла отвлекается на налаживание гарнитуры. После прошлой сессии два дня что-то ворочалось в груди, потом снова зашевелилось после приема нарциссической клиентки. Бэлла стала соперничать с ней, умничать, допрашивать. Бэллу сердило, что клиентка не соглашается с ней, не слышит ее. Бэлла поняла, что клиентка упорно лжет себе, не хочет увидеть «истинную» картину. Клиентка ушла недовольная. Если и придет еще, то потому, что Бэлла все же ей сочувствовала. На этом держатся ее многолетние отношения с клиентами.

Бэлла теперь понимает, что с мужем вела себя по принципу: я всегда права. Она пыталась приструнить его. Он простодушный, и ей нравится разыгрывать его – он ей верит, как ребенок. Ей симпатичнее Санчо, чем Дон Кихот. У них маленькая городская квартира, тесно, они натыкаются друг на друга. Куча ее оргтехники, названивают телефоны, родственники, клиенты, рядом ее офис. Муж теряется, нервничает. Он часто ездит в их загородный дом, чтобы присматривать за ним. Там его владения, там он ведет себя с ней как галантный рыцарь. Она у него в гостях, отключает телефон, расслабляется, отдает себя в его руки. Он кормит ее, все делает на участке. Без нее он ничего не делает.

Два года назад муж отравился. В больнице ошибочно поставили диагноз цирроз печени. Ее очень испугала мысль о его смерти. Она боится признаться, что нуждается в нем. Она долго переживала открытие, что обманывала себя. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, потом на душе потеплело. Если бы она ответила на любовь мужа, их отношения стали бы гармоничными и счастливыми. Ее стало меньше раздражать, что он переспрашивает, уточняет, названивает ей – вдруг не угодит ей, «мамочка» рассердится.

Она прошла бы психоанализ ради дочери – та унаследовала ее программу. Тоже прогоняет всех мальчиков, а ей уже 24. У Бэллы внутри отец никого не подпускает к ней, а дочь ей подражает. Я прошу Бэллу помочь мне определиться с целью работы. Она считала, что мы уже работаем. Она надеялась, что все поймет, и этого будет достаточно. Да, ее клиенты приходят к ней годами и остаются прежними. Привязываются к ней. – Ее устроила бы такая перспектива нашей работы?

Связь прерывается, на этот раз мне не удается дозвониться. Через несколько дней я получил письмо.

«Здравствуйте, Геннадий Владимирович. Решила написать Вам о том, что стало меня беспокоить после последней сессии. Первые две сессии конкретно продвинули меня в понимании себя и в отношениях. Я настроилась на длительную работу, но после последней сессии что-то изменилось. Мне расхотелось продолжать анализ. Вы, конечно, определите это как сопротивление невроза. Попробую объяснить:

1. У меня возникло такое впечатление, что вы меня конфронтируете. Я услышала в Вашем вопросе нотки раздражения в Вашем голосе, и мне в начале сессии даже показалось, что Вы не очень были настроены продолжать со мной дальше анализ. Особенно, когда вы проявили недовольство тем, что я чего-то жду от Вас.

2. У меня возникло не только разочарование, когда вы сказали, что мы только начинаем работать, но и какая-то досада на вас. Но я не позволила этому чувству выйти наружу – как же, уважаемый гуру сказал, значит, не имеешь права оспаривать и возражать, как в детстве не смела подвергать сомнению никакие действия отца. Это было табу. Отец всегда прав.

3. Разбираясь со своим внутренним сопротивлением и даже раздражением, я поняла, что в Вашем лице я видела отцовскую фигуру, которая недовольна мною, и моя непереработанная в свое время агрессия к „плохому папе“ выразилась в этом моем нынешнем смятении. А мне очень хотелось получить одобрение „хорошего папы“. Мой нарциссизм был уязвлен неудавшейся попыткой получать руководство и одобрение от „хорошего папы“. Типичная реакция переноса.

Я хотела выйти из анализа без объяснений, сославшись на материальные затруднения, но я отмела этот вариант, потому что это означало солгать, а главное, потому, что не высказав того, что думаю, я свела бы все достигнутое к нулю. Надо было позволить себе нарушить табу. Я очень благодарна и признательна Вам, Геннадий Владимирович, за работу со мной. Всего Вам самого доброго. С уважением, Бэлла».