Берсерк - Ольга Григорьева

– Скорее, – сказала я. – Великий воин ждет моей помощи. Он направился к Синему Камню, но мне известны небесные пути, а не земные.

– Поэтому она и приняла пса за волка, – едва слышно прошептал один из малышей жмущемуся к его боку приятелю. – У Одина волки живут как собаки…

– Они пошли туда, – неожиданно звонко сказала девочка и слегка выступила вперед. Детское личико белело в полутьме округлым пятном, а маленькая рука указывала на кусты. – Там за деревьями тропа. Она называется Оленья. Пойдешь по ней и через день достигнешь Синего Камня.

Я улыбнулась. Прекрасно. Теперь берсерк в моих руках. Только не опоздать бы…

Девочка шагнула еще раз. Брат схватил ее за руку, но малышка вывернулась и спокойно вымолвила:

– Поспеши, валькирия. Помоги ему. Он очень устал… Моя рука потянулась к покрытой некрасивым шерстяным платком девичьей голове, но, вовремя спохватившись – ведь девы-воительницы никогда не проявляют жалости к смертным, – я кивнула и двинулась прочь. До кустов я шла спокойно и неспешно, как и подобало небесной деве, но, едва ступив на заветную тропу, припустила бегом. «День пути», – сказала малышка. У меня не было возможности ждать дня. Мне помогала ночь. Она всегда прикрывала дурные дела и успокаивала бдительных сторожей. «Скорее, скорее, скорее». Я забыла об усталости, голоде и собачьих укусах. Ночь подходила к концу. Не успеваю!

Спотыкаясь и задыхаясь, я взобралась на большой скалистый выступ и шлепнулась на живот. Берсерки были здесь. Они не разводили костра. Высокий парень в теплой телогрее, с мечом на боку, прохаживался туда-сюда по краю прилипшего к скале уступа. За его спиной, в скальной нише, спали воины. Они выбрали удобное место для ночевки. Никто не мог подойти к уступу незамеченным. К нему вела лишь одна узкая, опоясывающая скалу тропа, он сам заканчивался крутым обрывом, а сверху нависал каменный свод…

Я легла и поползла на животе. Еще Приболотье научило меня быстро и бесшумно ползать. Правда, здесь была не трясина, а жесткий камень, но я упорно продвигалась вперед. Сторож протопал до поворота и повернул к пещере. Я разглядела его узко посаженные, медвежьи глаза и большие руки на мече. Такого ничем не остановишь: едва заметив опасность, он поднимет шум. Я поправила шапку, отползла назад и поднялась на ноги. Подобраться к спящим по тропе не удалось, значит, остается одно – скала над головой бдительного стража. Я нащупала пальцами первый выступ. Затем второй… Еще один чуть выше и еще…

Тропа медленно уходила вниз. Все так же осторожно, по-паучьи перебирая руками и ногами, я двинулась вдоль стены. В спешке одна из рук сорвалась. Едва удержавшись, я быстро отыскала для нее углубление и, тяжело дыша, остановилась. Навес был уже совсем рядом. Может, прыгнуть? Но если промахнусь – упаду в пропасть или прямо под ноги сторожу. Эх, была не была! Я поглубже вздохнула и прыгнула. Камень ударил в грудь, а руки и ноги ощутили надежную опору. Попала! Урманин внизу насторожился. Его круглое лицо стало медленно запрокидываться. Я вскочила на четвереньки и, оттолкнувшись изо всех сил, рухнула ему на грудь. На лету шапка свалилась, и волосы опутали изумленное лицо парня. Рукоятью кинжала я ткнула ему под скулу. Сторож беззвучно обмяк и тем сохранил себе жизнь. Когда он очнется, все будет кончено. Хаки умрет, я исчезну, а посланные на поиски убийцы воины натолкнутся на пастушков. Те поведают о приходе валькирии, и, может. быть, урмане поверят…

Я осторожно опустила тело стража на камень и двинулась к пещере. Хаки лежал чуть в стороне от остальных, недалеко от входа. Лицо берсерка осунулось и побледнело, потрескавшиеся губы превратились в две узкие полоски, а вокруг глаз темнели большие круги. Переступая через спящих, я подошла к нему и склонилась. Рукоять кинжала удобно легла в ладонь. Незащищенное горло берсерка подергивалось перед моими глазами. Один удар – и Хаки не станет. Я замахнулась и… Он открыл глаза! Огромные серые, в мелких темно-синих точках, с зеленоватыми ободками вокруг зрачка, живые капли уставились на мое оружие. Оно так и не опустилось… Неожиданно в памяти зазвучали слова маленькой урманской девочки. Она просила меня помочь берсерку. «Он очень устал», – говорила она.

Да, он устал. В устремленных на меня глазах плавала тоска. А еще – знание. Казалось, Хаки давно ждал моего появления. Но откуда он мог знать? Или его судьбой играли иные, недоступные людям силы? Он родился, чтоб стать вечным воином и мечтал о Вальхалле… Хотя нет, наверное, он был рожден для Вальхаллы, для небесных сражений, для того времени, когда наступит последний день мира, на землю сойдет большее, чем люди, зло и из сказочной страны Хель приплывет сотворенный из ногтей мертвецов корабль. В этом последнем сражении бессмертные боги найдут свой конец, великан Сурт[116]опалит огнем всю землю, а страшный волк Фенрир скроет в своей огромной пасти сияющий солнечный диск. Вот для какого боя родился этот нечеловек! Битвы на земле были для него не больше чем детские игры с деревянным оружием, а людские судьбы – мелкими камушками под ногами. Он мог топтать и крушить все живое, но делал это лишь по необходимости. Он научился забывать и прощать, потому что не желал становиться зверем ни в том, ни в этом мире…

– Наконец-то ты поняла.

Я обернулась. Над спящими воинами стоял Баюн. . Столько лет прошло с нашей первой встречи, а он так и остался мальчишкой с тонкой шеей и ослепительно синими глазами!

Почему-то я не удивилась, лишь указала на воинов и приложила палец к губам. Баюн улыбнулся:

– Ты забыла? Меня, как и мар, никто не слышит. Только ты.

– Убей берсерка! – потребовал сверху хриплый голос. На краю того уступа, откуда я напала на стража, сидела большая черная тварь. Мара…

– Убей, – повторила она. – Или станешь нашей! Твое сердце высохнет в еще живом теле, при твоем появлении младенцы будут задыхаться в чреве матерей, а юные девушки терять красоту и здоровье. Ты будешь ходить по городам, и твое имя станет именем страшной хвори.

Я подняла руку с оружием. Лучше убить, чем такое! Глаза берсерка проследили за кинжалом. Его губы чуть скривились.

– Успела, – тихо прошептал он. – Ты успела… Почему он так говорил и так смотрел? Словно желал собственной смерти…

– Убей! – каркнула мара. – Иначе будет поздно! Да. Хаки нужно убить. Я не хочу превратиться в проклинаемую всем светом Хворобу! Нет, не хочу!

– Что ж, давай, – тихо пробормотал Баюн. Моя рука опять опустилась, а взгляд отыскал его фигурку. Сложив руки на коленях, он сидел у входа в пещеру.

– Убей! – взвыла мара, и Баюн подтвердил:

– Убей… Отдай ему груз того зла, которое ты так долго носила. Переложи на его плечи свою боль, лиши его единственной надежды, отбери его у его бога. Кто он? Всего лишь чужеземец… Какое тебе дело до его жизни? Он лучше тебя, но разве это помеха? Мары быстро сломят его вольный дух, а сердце превратят в черный холодный камень. Давай же, убей его и живи спокойно!

Чем дольше он говорил, тем горше становилось у меня на душе.