Книга историй - Аракел Даврижеци

каждый последующий год вдвое более [жестокая], чем в предыдущем году. Так все и остается в 1049 (1600) году, в котором мы живем; а что будет в грядущем, какой стороне будет даровано поражение, а какой стороне — победа, известно лишь господу богу, ибо написано же: «…не силою крепок человек… а господь сотрет препирающихся с ним… господь свят, /616/ и он даст крепость» верующим в крест его[574].

Теперь еще раз повторим, что случилось с Симоном, царем грузинским[575]. Симон, убежав от Лалы, отправился в какой-то уголок своей страны и жил в чаще [лесной], в недоступных местах, уязвленный в сердце захватом его родины, и, будучи чрезмерно гордым, не мог найти выхода. Он уповал на промысл Божий, посылал послов и обещал дань Мураду, то выплачивая, то не выплачивая ее, восставал против него и посылал разбойников против крепости, сваливая вину на войско, [засевшее] в ней, доводил до сведения царя Мурада, и тот прощал ему его вину. А когда воцарился султан Мухаммед, Симон стал проявлять признаки мятежа таким образом: податей он не платил и намного увеличил число разбойников; более того, он собрал войско и напал на крепость Гори и, тесня [врагов] месяцев восемь, взял крепость, разрушил ее, приказал иноплеменникам перетащить на своих спинах камни и выбросить их в реку Куру. А затем мужчин перебил мечом, а жен и сыновей их раздарил как добычу своим грузинским войскам[576]. Все это уязвило агарян[577] до самой глубины души, возмутило и вызвало яростный гнев хондкара Мухаммеда, и он поспешил издать приказ, [по которому] передавал место Фахрада и должность его скопцу Джафару, находившемуся в Тавризе, и посылал его против Симона отомстить за унижение и кровь османских и исмаильских полков[578]. Ободренный таким образом государем, этот второй враг, бесполый Джафар, очень возгордился, /617/ разослал зватаев во все концы подвластной ему страны, а сам выехал из Тавриза и приехал в Арарат. Там собралось у него многочисленное войско, созванное им, были разосланы повсюду в дальние деревни и города скороходы, чтобы привезти оттуда провиант для них и для коней их и подготовить путь для их продвижения.

И еще привел из всех стран простой люд — армян и магометан, вооруженных дубинами и лопатами, секирами и топорами, заступами, кирками и мотыгами, численностью в 20 тысяч [человек]. Кроме того, строго взыскал с населения подать сверх положенного с них по закону. Затем собрался и поехал в сильном страхе, ибо они издавна испытали храбрость Симона и хитрость [его] в сражениях и, побеждаемые им, [не раз] с позором возвращались обратно. И ныне, когда добрались до Грузии, они в страхе думали, что их ждет то же самое. И остановились дня на три, но не только не было сражения, но [даже] не были отправлены друг к другу послы и гонцы.

Грузины, посовещавшись меж собой, сказали Симону: «Позволь нам нынче повезти имущество свое и семьи в горы, а по возвращении мы будем воевать с турками всей душою си всей силой своей до самой смерти и до последней капли крови и одолеем их с Божьей помощью». Но так как у этого христианского народа в корне были упразднены молитвы, вплоть до того, что круглый год [никто] — ни простолюдин, ни знатный — не переступал даже порога церкви[579], из-за этого правосудие Божье не позволило исполниться намерению грузин, ибо господь устами пророка говорит: «Если кто не обращается, он изощряет свой меч и напрягает лук свой…»[580], или же говорит: «Величается ли секира перед тем, /618/ кто рубит ею? Пила гордится ли перед тем, кто двигает ее?»[581]. И снова говорит: «Я умерщвляю и Я оживляю, Я поражаю и Я исцеляю»[582] или же говорит: «Когда господь желает погубить кого, он прежде лишает его рассудка». Поэтому лишенный разума Симон начал теперь пьянствовать с некоторыми людьми.

Турки же, ничего не подозревая, разбились на группы для захвата добычи и направились в ту сторону, где расположился Симон. Увидев какого-то грузина, они поймали его и, продвинувшись немного вперед, увидели рать Симона. Спросив у пойманного, они узнали, что это сам Симон. Магометане в сильном страхе отступили и поспешили отправить в лагерь смелых людей на быстроногих конях, сообщили [об этом] военачальнику Джафару. А тот в большой радости, подбодрив множество храбрых людей, послал [их к Симону]. Те, поехав, захватили Симона и привели к нему. Когда он пришел, Джафар встал навстречу и приветствовал Симона, затем громогласно на своем языке, так, чтобы слышно было всему войску, воздал хвалу богу, а Симон, повторив то же самое, сказал: «Благословен господь и неизменно владычество его, ибо господь умерщвляет и господь оживляет, низводит в преисподнюю и возводит»[583].

Джафар послал оттуда нарочного к хондкару благовестить его, а сам, взяв Симона, поехал в Тавриз. И хондкар велел украсить улицы во всех городах своего государства и всем пировать трое суток — днем и ночью. И это было так. Хондкар [приказал] повезти Симона к нему, а Джафару [приказал] продержать Симона в течение зимних и весенних дней в Тавризе, а летом послать его к императору в Византию. /619/ По пути, добравшись до города Карина, они задержались из-за писаря какого-то владетеля, которого они по-своему называют Языджи[584]. Тот, имея при себе более 20 тысяч человек, восстал против своего начальника и даже против государя и вот уже два года, как своевольно собирает с населения поголовную подать, взыскиваемую обычно в пользу царей. Он поручил своим войскам с предосторожностями похитить Симона у сопровождающих [его] и привести к нему; по этой причине Симон был задержан в городе Эрзеруме. Итак, благословен бог, ибо конец известен [лишь] ему.

Краткая хроника с начала до наших дней

Хотя подлинник краткой хроники существует издавна, однако она не была распределена соответственно датам; мы же привели ее в порядок. К тому же она не была сосредоточена в одном месте, там [находилась] лишь часть ее, а все было распылено. Мы же собрали воедино все, что нашли. И наконец, все значительное, имевшее место в наши дни, расположив вместе с этой [хроникой], записали где следовало, и, радея об этом, перенесли множество мучений. И, распределив, вписали в книгу нашу. Зная эти причины, будь снисходителен к нам, а наипаче помяни добрым словом пред господом всего [сущего]. Будь здрав в господе.