Обратный отсчет: Равнина - Токацин

и закрывали двери. Гедимин мельком взглянул на цистерны и направил сканирующий луч на пол, под вентили. Позавчерашнее сотрясение ударило по трубопроводу вскользь — его короткие сочленения встряхнуло, смяло уплотнитель, но металл выдержал, а гзеш уже почти отрегенерировал. Гедимин снял с предохранителя водоподъёмник, потянул маятник и услышал громкий плеск — водяной ком плюхнулся в почти пустую цистерну. Катушку не порвало, ёмкость, в которой она плавала, не треснула, вода не вытекла, пластина-отсекатель не соскочила со штырьков, — даже хрупкий механизм, нарушающий законы физики, прошёл испытания. Гедимин проверил резервный водоподъёмник, потрогал вентили и нехотя кивнул. «Пойду умоюсь. И шлем почищу.»

Вода ещё не успела прогреться, но Гедимину было всё равно. Он открыл выпускные клапаны и встал у стены, глядя на трубы и шланги. Тут был минимум костяных деталей — только металл, гзеш и несколько сменных рукояток, от которых прочность не требовалась. Филки успели привести душевую в порядок — Гедимин искал следы разрушений, но не находил их.

— А! Вот ты где, — Вепуат заглянул в помещение. За ним стоял встрёпанный низкорослый абориген. Заметив взгляд Гедимина, он улыбнулся, прикрывая ладонью острые зубы.

— Держи, — Вепуат протянул сармату камешек на шнурке и обломок кости. — Насилу отбил у Дасьена. Самому языки надо учить! Ты-то уедешь, а им тут жить.

«Языки?» — Гедимин не сразу вспомнил, что за предметы лежат на ладони разведчика, а вспомнив, досадливо сощурился. «Опять нарываюсь на эа-мутацию…»

Вепуат терпеливо ждал, пока он вплавит в комбинезон кровяной камень и кость-переводчик. Когда остывающий скирлин коснулся кожи, Гедимин стиснул зубы — его обожгло разом жаром и холодом. Камешек жёгся и как будто ворочался. Кисти и гортань заныли, на пару секунд из лёгких вышибло воздух, а голова налилась свинцом. Ещё через десяток мгновений Гедимин услышал писклявый голос аборигена.

— Это не Скаф, — ответил ему Вепуат; карлик дотронулся когтем до гладкого щитка на его животе и отдёрнул руку. — Это…

Он провёл ладонью по груди и ухмыльнулся — и Гедимину померещилось, как пластины обшивки под его пальцами поднимаются волной.

— Это, считай, будущий Скаф. Отрастит перья, окрепнет… и, глядишь, полетит. Ты не бойся. Он не мёртвый, просто… ещё не проснулся.

— Опять разводишь мутантов? — Гедимин угрюмо сощурился. «Надо было ему верхнюю обшивку содрать,» — мелькнуло в голове. «Ещё на Земле. А теперь уже поздно. Не успокоится, пока новую тварь не вырастит.»

Вепуат ухмыльнулся.

— Я же говорил — из одной особи популяцию не сделаешь. А из двух — уже можно попробовать. А ты так и будешь переплавлять броню, пока всю не выжжешь?

— Хепри! — донёсся из коридора недовольный голос Гварзы. — Где Кет? Тоже тут?

Абориген прижал уши.

— Ты, Уттунри, спи себе, — Вепуат легонько подтолкнул его в спину. — Растения в порядке, я видел. А дальше мы тут сами. Пламя проснётся, не бойся. Тут Гедимин — а он умеет с ним говорить.

— Хватит болтать! — Гварза повысил голос. — Можно было проверить газогенераторы, не баламутя всю станцию. Вскрываем главный корпус!

За углом вспыхнул оранжевый свет. Уттунри, пискнув, метнулся в коридор. Гварза, подавив раздражённый вздох, повернулся к световому источнику.

— Мастер Хьярса?

В коридоре было градусов двадцать — но теплолюбивый Сэта вышел в одной набедренной повязке и гроздьях «цацек». Его грива превратилась в языки пламени и лизала потолок.

— Мастер Хеттийиррн? Хетпу? И вождь Айсек с вами?

— Мы все тут, — ухмыльнулся Вепуат. — Привет, Кут’тайри. Не замёрз? Что слышно из Шакхи и Куттуша?

— Хшшш, — огненный жрец склонил голову. — Хаос гасит огни и ломает пути. Я слышал, как земля движется. Шакха стала дальше, большие воды — ближе. Хорошо ли это для Пламени?

Вепуат и Гедимин переглянулись.

— Там будет видно, — разведчик старательно улыбнулся. — Ты пока отдыхай, Кут’тайри. До утра точно ничего не начнётся.

— Голоса Пламени давно не слышно, — прошептал жрец, оглянувшись на Гедимина, и свернул в коридор. Сармат слегка сощурился. «Ходячий радиометр, мать моя колба. Вот только показания кварка с два расшифруешь.»

… — Ты-то его слышишь? — громким шёпотом спросил Вепуат. Сарматы стояли в шлюзовой камере главного корпуса. Гедимин смотрел, как пересохшие канальцы заполняются «дезактивирующим раствором» — точнее, жёлтой глинистой мутью, смешанной с рассолом. Его височные пластины были опущены, и он чувствовал слабый тёплый ветер — ритмичный, как дыхание. Кто-то делал по вдоху в три минуты; дозиметр тоже это чувствовал — «сигма» слабо, размеренно пульсировала.

— Живой, — прошептал Гедимин в ответ и покосился на Гварзу и Айзека — те стояли у внутренних ворот и что-то сканировали. — Спит, похоже.

— Разбитый реактор фонил бы куда сильнее, — громко сказал Айзек, глядя на открывающиеся ворота. — И мы бы это заметили сквозь все экраны. Для ЭСТ-квантов они практически прозрачны. Атомщик! Я думаю, тебе лучше идти одному. Как это существо спросоня встретит нас, мы не знаем.

Вепуат двинулся было вперёд, но остановился и, досадливо щурясь, прижал пальцы к виску.

— Я, наверное… тоже побуду тут, — пробормотал он, глядя в пол. — Вдруг оно меня забыло…

— А если оно меня забыло? — не удержался Гедимин. Ему было не по себе.

— Стержни высоко не поднимай, — вместе ответа распорядился Айзек. — Пяти сантиметров хватит.

— Надо как можно быстрее разбираться с системами контроля, — сказал Гварза. — И с управлением. Реактор на автоматике и честном слове — это бомба без таймера.

Гедимин молча сузил глаза и шагнул в проём. «Хорошо, что он сам к реактору не лезет. Тут точно была бы бомба.»

…В машзале тепло усилилось, хотя термометр показывал примерно то же — даже на пять градусов меньше. Гедимин налёг на пластину, вскрывая коридор оттока, и пригнулся, пробираясь в экранированную трубу. После выстилки накопителем она должна была сузиться, но и сейчас была не слишком просторной. Гедимин, стараясь не цепляться за стены, шёл к источнику