Обратный отсчет: Равнина - Токацин

машзала. Займитесь, — Айзек махнул в сторону разметки. — Машзал первого блока мы возьмём на себя. А второй — на твоей бригаде. Там никакого реактора ещё нет. Действуй!

— Часы! — напомнил ему вслед Кённа.

…От сигнализации в жилом корпусе, на взгляд Гедимина, не было проку — если там настолько мощное излучение, что она «включилась», бежать куда бы то ни было уже бесполезно. Но спорить он не стал и начертил несколько крестов в коридоре и один — в комендантской. О чём с комендантом говорил Айзек, Гедимин не прислушивался — был занят мысленными подсчётами. По-любому выходило, что сигнальные плитки придётся делать заново — запаса хватало только на главный корпус и щиты управления. «Плохая цера у нас ещё была. Шихта… если только её не перевели на цацки,» — он покосился на коридор, ведущий во вспомогательный корпус. «Я ведь в цехах до сих пор не был…»

— Хм-м… — протянул Айзек, проходя мимо, и замедлил шаг. — У службы времени? Но им-то зачем лишние часы? Разве что…

Он поднял сигма-сканер и удивлённо хмыкнул.

— Кут’тайри⁈ Вот не подумал бы… Гедимин! Как по-твоему, зачем Кут’тайри песочные часы?

…Случайно коснувшись стены, сармат отдёрнул руку — нервные окончания прижгло. Горячий воздух поднимался к вытяжке, не задерживаясь в коридорах, но стены успели прогреться.

Кут’тайри взял в руки часовую колбу, пару секунд подержал её, и, склонив голову, протянул Айзеку.

— Вещь Пламени пусть будет ему возвращена, — в его шелестящем голосе Гедимину мерещилось сожаление. — Я лишь благодарю её — она была хорошей защитой от хаоса.

— Спасибо, — рассеянно пробормотал Айзек, встряхивая чёрный «песок». — Гедимин, поставь сигналку и тут, внутри.

Сармат, пожав плечами, начертил на стене два креста. Кут’тайри пристально следил за ним и не спешил вернуться в гамак.

— Тебе часы нужны? — спросил Гедимин. — Для дела или как украшение? Пойду работать со стеклом — могу сделать тебе такой брелок.

Он показал пальцами размеры будущей «цацки». Для сармата она была миниатюрной, для Сэта — крупной и заметной, и Гедимин прикидывал, как уменьшить массу.

— Не стоит так утруждать себя, — жрец склонил голову. — Мастер Хеттийиррн… Давно хотел спросить — кто охраняет холм Пламени? Давно не слышал о воинах и их постах…

— Сейчас — никто, — ответил Гедимин, думая, где ещё нужна будет сигнализация. — Да и незачем. Нас куда-то уволокло, теперь — пока найдут…

Он двинулся к выходу, но обернулся на недовольное шипение.

— Кочевники стремительны, как ветер, — Кут’тайри оскалился. — И так же переменчивы. Чего прошлогодние клятвы стоят, если этот год не скрепил их⁈ Скажи, и я зажгу пять огней. Сэта пришлют воинов. На холме снова встанет огненный дозор.

Гедимин мигнул.

— Что там? — Айзек, вернувшись с полпути, заглянул в отсек. — Спор из-за сигнализации?

— Я говорю — вы неосторожны, — повернулся к нему жрец. — Если холм не защищён, вы здесь как в ловушке. Скажи, и я зажгу огни, и воины Сэта придут сюда. Разве в том году ты был недоволен их стражей?

Теперь мигнул Айзек.

— Созывать их — не рано ли? Я благодарен вам всем, но если хаос ещё не отступил…

— Дни Камня давно начались, — Сэта поднял уши, будто к чему-то прислушиваясь. — Тут уже нет сомнений. Сэта давно не слышали голоса Пламени. Могу я зажечь огни?

Айзек едва заметно ухмыльнулся.

— Только подожди — найдём Кенена и Вепуата.

…Наверху было жарко, и воздух еле-еле двигался, — даже воины Сэта взяли с собой под сторожевой купол всего одну термочашу. Теперь на «восточном» краю плато, над пустым ангаром ткацкого цеха, дрожала воздушная рябь.

Гравий на плато лежал волнами. Под верхним слоем что-то потрескивало, шевелилось, иногда сыпались камешки, — обломками присыпало остатки растений, и теперь их растаскивали по норам. Заглядывая в ущелье, Гедимин видел поваленные спороносные стрелки и догнивающие листья-лепёшки. Сквозь них проросло что-то шевелящееся, белесое, волокнистое. Ворсистые «гусеницы»-падальщики бродили по остаткам, выбирая наименее обросшие, — «мох» при попытке его потревожить хлестал влажными отростками по морде. Влага содержала что-то довольно едкое или пахучее — «гусеницы» шарахались, поднимая ворсинки дыбом. Иногда то одна, то другая «моховая» лепёшка вздрагивала, проседала и медленно утягивалась в гравий, несмотря на судорожные трепыхания «мха». Вепуат косился на ущелье и недовольно морщился.

— Не время расползаться, — сердито сказал ему Айзек, отодвигая в сторону очередную глыбу. — К возвращению Кенена должен быть готов хоть один подъём. Гедимин, опробуй, — выдержит?

Сармат с грохотом приземлился на сложенные вместе камни, потоптался на них и сдержанно кивнул.

— Со временем просядет, но месяца три продержится.

Он поднял сфалт, примерился к выступам верхней глыбы. Сарматы подались в сторону. Участки, уже тронутые плазменной струёй, ещё дымились; их было немного — дорогу не столько прорезали в массиве, сколько собирали по кускам.

— Гварзы всё нет, — Вепуат, придвинув к «пандусу» последний массивный обломок, шагнул назад и шумно выдохнул. — Третий час.

— Не тем углом положили, — Айзек посмотрел на обломок сбоку. — Перевернуть?

Гедимин подсунул под глыбу каменные клинья-демпферы и дёрнул плечом.

— Оно со всех сторон кривое. Сейчас подровняю.

Он попятился от дымящегося подъёма, посмотрел вверх, — теперь на плато вёл грубый, но относительно ровный пандус, немного заглублённый в скалу. Гравий, опасно нависающий над дорогой, сбросили вниз; Гедимин предлагал сделать ограду из крупных валунов, но Айзек отмахнулся.

— Быстро управились, — шумно дыша, он выбрался на плато и оглянулся на душевую. — Гедимин, из этих развалин можно что-то извлечь? Трубы, шланги, — что ещё годится в переплавку?

— Душевую можно ввести в строй, — отозвался Гедимин, глядя на расколотый ангар. «Основная проблема — вот этот надлом. Залепить его можно, но первая же встряска… Стянуть скобами? Чтоб хоть ветер не задувал…»

— В строй? — переспросил Айзек. — Зачем? На станции