Правила ведения боя. #победитьрак - Катерина Гордеева

Каждую из 15 заповедей хосписа, написанных собственной рукой, Вере Миллионщиковой доведется испытать на себе. Ее в ее хосписе выходили. Выкарабкалась. И вернулась на работу с четким пониманием того, как «с той стороны» устроена жизнь после рака и что еще надо сделать для того, чтобы она была полегче.

«Как она потом на конференциях говорила нам: «Девочки, какие мы дураки, я вам сейчас скажу: вот этого делать нельзя и вот этого делать нельзя, какой ужас, когда вы к спящему пациенту подходите и начинаете его тормошить и переворачивать, нельзя этого делать. Это кошмар!» – рассказывает Нюта. И это такой момент, про который пишут в книжках: она смеется сквозь слезы или плачет, смеясь: «Даже ее пребывание в шкуре хосписного пациента оказалось полезным для дела. Она там побывала и поняла, сколько всего неправильного, недостаточно осмысленного. Мы переставили тумбочки после того, как она полежала на кровати и поняла, что тумбочкой неудобно пользоваться, когда она у изголовья, она должна быть по центру кровати. У нас в палатах были переставлены цветы. И это всё оказалось гораздо удобнее для пациентов. Она настояла на том, чтобы у уходящих больных не делать эту бесконечную фанатичную уборку, не надо их переворачивать, тормошить, отвлекать, их надо оставить в покое. Еще очень важная вещь: она говорила про то, как устаешь от визитов родственников. Она шпыняла нас, заставляла выстроить строгий график и приходить не больше чем на 15 минут. И всё это потом передавалось на конференции: вот от этого люди устают, вот это важно, это не важно. Комментировала еду, яркость освещения, запахи, шумы – всё. Этот опыт был для персонала и для нее как для руководителя очень ценный».

Вера Миллионщикова пробыла в хосписе несколько недель, доказывая собственной судьбой: рак, хоспис – это не всегда билет в один конец, а просто остановка, передышка. Ее болезнь оказалась победима, как будто бы еще одно доказательство – победима именно хосписом. Спустя несколько месяцев жизнь Веры Миллионщиковой оборвет другая, быстротечная и никак не связанная с онкологией болезнь. Но урок, ею преподанный, останется. И останутся люди, обязанные ежедневно его помнить.

Летом 2017 года Международное агентство по изучению рака в Лионе опубликовало исследования, согласно которым грамотно и вовремя оказанная паллиативная помощь – обезболивание, поддержка и уход – продлевает жизнь пациента на срок от семи месяцев до семи лет. Ни про одну из этих цифр нельзя сказать, много это или мало. Но это же не просто цифры, это жизнь.

Один важный момент из моего интервью с Верой Миллионщиковой я хотела бы привести в этой книге. Смысл слов, сказанных ею тогда, мне кажется, я поняла только спустя годы: «Многие думают, что скоропостижная смерть лучше. Как там поется: «если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой». Я так не считаю. Хорошо, наверное, тому, кто уйдет, но мы и этого не знаем наверняка. Но то, что плохо всем тем, кто остался, это очевидно, – говорила мне Вера Васильевна. – Вы поссорились с мужем, вышли, а он домой не вернулся. И вы эту ссору будете всю жизнь вспоминать, с этой виной вы будете жить всю жизнь. И исправить вы ничего не сможете. И чувство вины от скоропостижной смерти – а мы всегда ведем себя неидеально, как бы мы ни любили, мы люди и подвержены эмоциям – очень сокращает жизнь остающимся. Вот я уезжала в пионерский лагерь и пошутила над папой: он садился, а я отодвинула стул. Через месяц папа умер от инфаркта. И вот мне уже 65 лет, и я всё это время думаю о том, что я спровоцировала папин инфаркт. И когда кто-нибудь отодвигает стул, я лечу, в каком бы краю комнаты ни находилась: только не отодвигайте, только так не шутите! А умирание длительное, желательно без мучений – это совсем другое дело. В онкологии всегда есть время. Даже две недели – это огромный срок, когда люди могут сказать друг другу последнее «прости», повиниться, покаяться, признаться в любви, извиниться за что-то, то есть искупить, дать то, что недодал. Это вносит много гармонии в отношения уходящего и того, кто остается, и смягчает чувство вины перед тем, кто ушел. Да и вообще, послушайте, никто и никогда в этой жизни ничего не знает наверняка. И если вас так страшит момент констатации: хоспис – значит, точка, думайте о том, что у нас есть десятки пациентов, которые приезжают сюда и уезжают вот уже несколько лет. И живут, да еще как живут!»

Конечно, живут! И еще как живут! Пациентка Леонтьева, кстати, пережила доктора Милионщикову на два года. И на вечере памяти Веры Васильевны, подъехав к сцене на инвалидной коляске, поблагодарила персонал хосписа за «подаренное второе дыхание», за реализованное право достоинства и жизнь без боли – такое же фундаментальное, как право на еду или воду. Человек в XXI веке имеет право жить без боли.

Осенью 2017 года онколог Михаил Ласков назовет событием десятилетия в области обезболивания отмену приказа № 785 об отпуске лекарств (от 2005 года). «В новом приказе нет «крепостных» аптек, то есть таких, в которые обязательно должен идти пациент за выписанным ему препаратом, – поясняет Ласков. – Это значит, что человек с рецептом на опиатное обезболивающее отныне может получить его в любой аптеке, а не только в той, к которой его прикрепили местные чиновники и в которой, как часто бывает, нет необходимого препарата».