Гостомысл - Александр Майборода

— Но осенью же мы побеждали данов. Победы осенью в малых стычках на воде приободрили дружину. И тогда у нас не было боярина Медвежьей лапы. А сейчас есть, — напомнил Ратиша.

— Побеждали. Но мы чуть сами не погибли, — сказал Гостомысл.

— Князь, но на войне всегда так — если не побеждаешь, то гибнешь, — сказал Ратиша.

Гостомысл снова не ответил и снова обронил через пару минут:

— Если нам не удастся захватить данов врасплох, то мы потерпим поражение. Это будет означать мою смерть.

— Почему же? Ты теперь родственник карельского князя. Он позволит тебе жить в Кореле столько, сколько тебе пожелается, — сказал Ратиша.

— Нет. Чтобы победить данов в городе, следует разбить их до того, как им придет помощь. Другого варианта нет. Потому что на помощь данам в городе придет настолько большой отряд, что ни наших сил, ни даже войска карелов не хватит, чтобы их одолеть, — сказал Гостомысл.

— Если не возьмем город сейчас, мы сможем потом с ними сражаться на море, — сказал Ратиша.

— Даны и на море сильные и храбрые воины. Не приходится сомневаться, что среди морских бродяг имеется слишком много жаждущих завоевать новые земли. Поэтому завоевание наших земель они начнут с нападения на Корелу. Кореле перед сильным флотом не устоять. Поэтому я должен победить сейчас или умереть. Без этой победы завтра для меня не будет, — сказал Гостомысл.

В комнате снова повисла тяжелая тишина.

Ратиша подумал, что в предстоящем сражении за город Гостомысл будет биться, не щадя своей жизни, при этом его легко могут убить; но чем это грозит ему — любимому другу князя?

В дружине Ратиша занимает высокое положение благодаря расположению Гостомысла. Другим князьям Ратиша, как воин, неизвестен. Поэтому в дружине другого князя Ратиша окажется на самой низкой ступени.

Таким образом, он не должен допустить гибели Гостомысла, чтобы ни произошло.

Ратиша прислушался — князь дышал почти неслышно, но не похоже было, чтобы он спал, и Ратиша подумал, что, скорее всего, Гостомысл, как и он сам, терзается сомнениями по поводу завтрашнего дня.

Всю ночь Ратишу мучили тяжкие мысли.

Утром, едва он смежил веки, послышался стук в дверь, и Ратиша почувствовал облегчение, — все, сомнения прочь!

Ратиша открыл глаза.

Гостомысл уже сидел на кровати, свесив ноги на пол, хмурый и усталый.

В комнату вошел слуга с большой чашей и кувшином. Через плечо перекинут белый рушник.

— Добро ли почивал, князь? — спросил слуга, ставя чашу перед князем.

Князь мотнул головой в сторону двери.

— А что там? — спросил он.

— Завтрак уже ждет, — сказал слуга и налил воду в чашу.

— Дурак, я о погоде на дворе, — беззлобно промолвил Гостомысл.

— Во дворе мороз и метель, — сказал слуга.

Гостомысл торопливо плеснул водой в лицо, слуга тут же подал ему рушник в руки.

Наскоро вытерев лицо и руки, Гостомысл ухватился за одежду. Ратиша помог ему одеться, накинул кольчугу, повесил меч, и через несколько минут они были в столовой.

Длинный стол был накрыт словно на пир, — мясо, рыба, каши. Вдоль стола сидели дружинники. Все до единого.

Но это был не пир, — вина и медовухи не было, как не было и веселья.

Гостомысл устроил общее застолье по совету Стоума, который посоветовал молодому князю, перед тем, как отправиться в поход, накрыть богатый стол для дружинников, чтобы их приободрить.

Завтрак был недолгий: как только все сели за столы и утолили первый голод, в горницу вошли волхвы.

Гостомысл встал из-за стола и подошел к ним.

Глядя прямо в глаза им, тихо, но отчетливо, спросил:

— Волхвы, скажите волю богов без обмана, — будет ли нам удача?

— Мы скажем тебе волю богов! — торжественно проговорил белый волхв, и, ударяя в бубны, они стали ходить по кругу, с каждым кругом все быстрее и быстрее.

Дружинники оставили еду и окружили волхвов. Все наблюдали за волхвами молча. Никто не мешал волхвам разговаривать с богами.

Наконец волхвы упали на пол. Они лежали минут пять, затем поднялись.

Старший волхв ударил посохом о пол и громко провозгласил:

Иди, князь, смело. Вам сама богиня смерти Мора будет смотреть в глаза. Но если не испугаетесь, то будет вам удача. Скоро будем праздновать победу.

Среди дружинников послышались возгласы радости.

Гостомысл по очереди обнял волхвов и сказал:

— Спасибо, волхвы!

— Мы только передали волю богов, — сказал волхв.

Гостомысл обратился к дружинникам:

— Все слышали слова богов?! — громко спросил он.

— Все! — чуть ли не хором крикнули дружинники и послышался звонкий грохот металла, воины стучали мечами о щиты.

Ратиша надел на плечи Гостомысла пышное парадное пурпурное красное корзно.

Тем временем в зал отроки внесли кроваво-красный стяг с трехликим богом.

Гостомысл подошел к стягу, встал на колено, поцеловал край багрового знамени.

— Помоги нам, великий Треглав! — проговорил он, и направился к выходу. Следом за ним понесли стяг.

Когда Гостомысл вышел на крыльцо, в лицо ему ударил ледяной ветер, и он на секунду замер.

В то же мгновение рядом с ним встали Ратиша, Медвежья лапа и Стоум. Все в латах, лица суровые и решительные.

— Слишком сильный ветер, — сказал Медвежья лапа.

— Теперь нам и сам бог Погода не сможет помешать, — сказал Гостомысл и решительно шагнул вперед.

— А мальчишка-то — настоящий князъ, — сказал Медвежья лапа на ухо Стоуму.

— Я в этом никогда не сомневался, — сказал Стоум, и они последовали за князем.

В темноте протянулась длинная цепочка рваных огней. В скудном свете факелов был виден мальчик с бледным лицом, упрямо шедший наперекор ветру. Черная буря раздирала с сухим треском багровое знамя за спиной мальчика.

Через полчаса Гостомысл был на берегу.

Вечером корабли стояли очищенные от снега, но сейчас на их месте были огромные сугробы. Между сугробами рвались снопами искр костры.

— Мы с вечера сторожим корабли! — сказал подбежавший от костров Крее лав.

— Очистите корабли от снега! —- приказал Гостомысл, и все бросились сгребать с кораблей снег.

Чистили кто лопатой, кто подобранной доской, а кто и просто руками. Буря, завалившая корабли снегом, неожиданно помогла им, сдувая разворошенный снег.

Скоро стали видны заледеневшие корабли.