Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

подвижными носителями. Как оказалось, люди XIV в. были так же беззащитны перед болезнью, как и их коровы.

Черная смерть, как называют пандемию чумы, охватившую Азию, Европу, Северную Африку и некоторые области Африки к югу от Сахары в 1340-х гг., началась там же, где и панзоотия чумы крупного рогатого скота, – у монголов[845]. Как уже упоминалось, возбудителем чумы служили бактерии чумной палочки (Yersinia pestis, Y. pestis), передававшиеся человеку от степных грызунов, таких как крысы и сурки, через блошиные укусы[846]. За восемьсот лет до этого, в VI в. Византию опустошила юстинианова чума, погубившая миллионы человек. Болезнь, появившаяся в XIV в., оказалась еще хуже: это была новая, гиперинфекционная мутация, очевидно способная с необычайной легкостью передаваться между крысами, кошками, собаками, птицами и человеком. Попав в человеческий организм, болезнь вызывала те же ужасные симптомы, что и в VI столетии: лихорадку, опухоли-бубоны в паху, подмышках и на шее, внутренние кровотечения, неудержимую рвоту и через несколько дней смерть[847]. Кроме того, тогда развился пневмонический штамм чумы, способный передаваться от человека к человеку через дыхание.

Эта гибридная бубонно-легочная чума, вероятно, возникла и начала циркулировать среди монголов Центральной Азии в начале 1330-х гг. За десять лет она прошла по всему Востоку через Мавераннахр, Китай и Персию, хотя, по-видимому, почти не затронула Индию[848]. К середине 1340-х гг. она свободно распространялась среди монголов Золотой Орды, и именно они, согласно традиционным источникам, передали ее жителям Запада в 1347 г. во время осады генуэзского порта Каффа на Черном море. Итальянский юрист из Пьяченцы Габриэль де Мюсси в отчете об осаде писал, что болезнь обрушилась на монгольскую армию, «словно стрелы, дождем сыплющиеся с небес… и все советы и заботы докторов оказались напрасны: стоило появиться первым признакам болезни, как татары вскоре умирали. Болезнь проявлялась опухолями в подмышках или в паху от коагуляции гуморов и гнилостной лихорадкой»[849]. Согласно колоритному описанию де Мюсси, «татары приказали сложить трупы в катапульты и забрасывали их через стены в надежде, что невыносимая вонь погубит жителей. В городе выросли горы мертвых тел, и христианам некуда было прятаться и бежать, чтобы спастись от них, хотя они постарались сбросить в море столько, сколько смогли. Вскоре разлагающиеся трупы испортили воздух и отравили воду… никто не знал и не мог отыскать средства от этого»[850].

Трудно сказать, много ли правды в этом рассказе. Чума 1340-х гг., несомненно, была ужасающе заразной, но само по себе зловоние не способствует передаче болезни. Как бы то ни было, вскоре после осады Каффы в Генуе и Венеции стали отмечать случаи чумы, завезенной на торговых и военных судах, которые вполне могли приплыть из Черного моря. «Моряки… словно принесли с собой злых духов, – вспоминал де Мюсси. – Каждый город, каждое поселение, каждое местечко поразила заразная моровая язва – жители их, мужчины и женщины, внезапно начали умирать». В переполненных городах с узкими улицами, где огромные семьи жили в тесноте под одной крышей и где в изобилии водились крысы и другие переносящие блох животные, остановить распространение болезни оказалось невозможно. «Один человек, подхватив заразу, передавал ее всем своим родным, – писал де Мюсси. – Мертвых было так много, что мест для могил не хватало, приходилось хоронить их в общих ямах. Священники и врачи едва успевали обойти все дома и позаботиться обо всех больных. Увы, уходя от больного, они нередко уносили заразу с собой и вскоре отправлялись в могилу вслед за умершими»[851]. Смерть распространялась с невообразимой быстротой, не оставляя камня на камне от привычного мира вокруг и повергая выживших в такой же ужас и недоумение, как и умирающих. Это был настоящий Апокалипсис. Летописец в Ирландии оставил в конце своей хроники пустые страницы на случай, если каким-то чудом в будущем найдутся люди, которые смогут продолжить его труд. «Прошлое поглотило нас, настоящее грызет наши внутренности, будущее грозит еще большими опасностями»[852], – горестно писал де Мюсси. Он был прав.

Любой, кому довелось жить во времена смертоносной пандемии[853], сможет в общих чертах узнать ту атмосферу тревоги и смятения, которая воцарилась в средневековой Италии, когда распространение болезни перевернуло нормальную жизнь с ног на голову. Казалось, Черная смерть обладала собственной волей и разумом. Она перемещалась от одного народа к другому, переносилась из города в город и из страны в страну, пока не оказалась повсюду. В 1347 г. она устремилась через Черное море в Константинополь и Италию, а оттуда разнеслась по всему Средиземноморью. Купцы-мореплаватели привезли ее в Святую землю, на Кипр и греческие острова. Сухопутные путешественники перенесли ее через Альпы в Священную Римскую империю, где она дошла до Чехии[854]. Весной 1348 г. чума свирепствовала во Франции, тем же летом она появилась в Англии, в 1349 г. отправилась на север в сторону Шотландии и на другой берег моря – на восток в Скандинавию и на запад в Ирландию. Средневековые авторы находили для эпидемии десятки самых разных объяснений: гнев Божий, засилье пороков, пришествие Антихриста, скорое воскрешение Фридриха II Гогенштауфена, слишком откровенные женские платья, неблагоприятное расположение планет, содомия, дурные испарения, дожди, еврейский заговор, чрезмерное пристрастие к плотским утехам и ваннам, а также неспелые овощи, вызывавшие, по авторитетному мнению докторов медицины, «ветровые язвы»[855]. Отчаявшиеся люди перепробовали все мыслимые и немыслимые профилактические средства, начиная от карантина и слабительных препаратов и заканчивая кровавым самобичеванием и специальными молитвами против чумы. Однако печальный факт заключался в том, что распространение чумы как ничто иное проиллюстрировало глубокую взаимосвязь между средневековыми сообществами и их ужасающую беззащитность перед инфекцией, благоденствующей в условиях человеческой мобильности, перенаселенности и сниженных гигиенических стандартов. У чумной палочки был только один биологический императив: размножаться в новых носителях. А у людей в отсутствие микробиологии и вакцинации не было никаких эффективных медицинских способов борьбы с ней: им оставалось лишь соблюдать строгий карантин и терпеливо ждать, пока болезнь сама сойдет на нет. Как только Черная смерть вырвалась на свободу, ее уже ничто не могло остановить.

Первая волна Черной смерти длилась с 1347 по 1351 г. За это время в наиболее пострадавших странах погибло до 60 % населения. Это был ошеломляющий уровень смертности, и потрясенные летописцы по понятным причинам еще преувеличивали эти данные: некоторые предполагали, что к концу пандемии в живых остался лишь каждый десятый человек. Черная смерть уносила не только бедняков. Конечно, у богатых было больше возможностей уехать из охваченных эпидемией городов и соблюдать карантин в относительно безопасной сельской местности. Великий итальянский писатель Джованни Боккаччо увековечил подобный исход в «Декамероне» – сборнике из ста