Золотой дождь - Джон Гришэм

— Еще бы, черт возьми!

— А вот мне кажется, что вы с ним общались, —брызжет слюной Драммонд; он уже не владеет собой. Не успеваю я возразить и неуспевает Киплер призвать к порядку, как мистер Билли Портер, не помня себя,срывается с места, тигром сигает прямо на великого Лео Ф. Драммонда играбастает его за грудки.

— Не смей обвинять меня во лжи, ублюдокхренов! — вопит Портер, хватая Драммонда за горло. Адвокат переваливается черезбарьер, его ноги в лакированных туфлях потешно дрыгают в воздухе. Женщинывизжат. Присяжные вскакивают с мест. Портер, оседлав лежащего Драммонда,мутузит его по щекам, а адвокат лягается и слепо машет кулаками, пытаясьнанести противнику хоть один удар.

Т. Пирс Морхаус и М. Алек Планк-младшийспрыгивают с кресел и первыми ввязываются в сечу. Остальные следуют за ними.Двое мужчин из числа присяжных разнимают драчунов. Пристав тоже тут как тут.

Я сижу на месте, упиваясь невиданным зрелищем.Киплер добирается до ристалища, когда бойцы уже растащены. Из-под скамьи вовтором ряду извлекают лакированную туфлю и возвращают изрядно помятому Лео,который пытается привести себя в порядок, не спуская опасливого взгляда сосвоего противника. Билли Портер, которого держат за руки сразу четверо, ещёпыхтит, но боевой пыл его, похоже, немного поугас.

Профессиональные консультанты по подборуприсяжных шокированы. Их компьютерные разработки уничтожены. Заумные теорииразбиты в пух и прах. На данном этапе толку от них как от козла молока.

После непродолжительного перерыва Драммондвносит ходатайство о роспуске всего состава кандидатов в присяжные. Киплеротказывает наотрез.

Просьбу мистера Билли Портера уваживают, и онпокидает зал, свирепо вращая глазами. На мой взгляд, он ещё жаждет кровиДраммонда. Ничего, может, подождет адвоката снаружи, чтобы добить без помех.

* * *

До обеда мы сидим в кулуарах, вершаутомительную процедуру по окончательному выбору жюри присяжных. Драммонд сосвоими головорезами решительно отвергают кандидатуры всех людей, имена которыхвсплывали в наших с Деком вчерашних телефонных переговорах. Адвокаты«Трень-Брень» по-прежнему свято убеждены, что мы не только склонили их ксотрудничеству, но и каким-то невероятным образом убедили держать языки напривязи. Адвокаты настолько озлоблены, что даже не косятся в мою сторону.

В результате я получаю жюри, о котором имечтать не мог. Шестеро темнокожих женщин, причем все — матери. Двоеафро-американцев: один — выпускник колледжа, второй — инвалид, бывшийшофер-дальнобойщик. Трое белых мужчин, двое из которых — профсоюзные деятели, атретий живет всего в четырех кварталах от Блейков. И одна белая женщина,супруга богатого торговца недвижимости. Отвести её кандидатуру я не мог, но этоменя не слишком огорчает. Для вынесения вердикта достаточно всего девятиголосов из двенадцати.

В четыре часа пополудни Киплер оставляет взале новоиспеченных присяжных, и они приносят присягу. Судья поясняет, чтосудебный процесс начнется через неделю. Присяжным строжайше запрещено обсуждатьего перипетии с кем бы то ни было. Затем Киплер добавляет нечто такое, от чегоя сперва прихожу в ужас, но уже в следующее мгновение мысленно возношу емухвалу. Он спрашивает меня и Драммонда, не желаем ли обратиться к присяжным снесколькими словами. Просто так, не для протокола.

Разумеется, я не готов к такому поворотусобытий, и прежде всего потому, что никогда о чем-либо подобном не слыхивал. Итем не менее бесстрашно подхожу к скамье присяжных. Я рассказываю им о ДонниРэе, о злополучном страховом полисе, и совсем кратко высказываю своисоображения о неправоте «Прекрасного дара жизни». Я укладываюсь в пять минут.

Драммонд в свою очередь подходит к скамье, нодаже слепому видно, насколько он здесь непопулярен. Он извиняется за неприятныйэпизод, однако имеет глупость переложить вину за случившееся на Портера. Егосамомнение и чванливость воистину безграничны. Драммонд излагает свою версиюсобытий, заверяет, что сожалеет по поводу смерти Донни Рэя, но тут жедобавляет, что винить в этом его клиента — верх нелепости.

Я внимательно наблюдаю за его парнями и запредставителями «Прекрасного дара». Они сидят, не смея дохнуть, и это бросаетсяв глаза. Имеющиеся в их распоряжении факты и документы подтасованы. Жюри настороне истца. Судья — лютый враг. А Драммонд — единственная надежда, — нетолько опростоволосился перед присяжными, но ещё и по морде получал.

Киплер возвещает об окончании заседания, иприсяжные отправляются по домам.

Через шесть дней после выбора жюри присяжных иза четыре дня до начала процесса в нашу контору звонит какой-то адвокат изКливленда и выражает желание переговорить лично со мной. Поскольку ни с однимкливлендским адвокатом я не знаком, меня тут же охватывают подозрения, и мойразговор с этим парнем длится ровно столько времени, сколько уходит на то,чтобы выведать, как его зовут. Я трачу на это около десяти секунд, после чегообрываю адвоката на полуслове и громко (чтобы слышал Дек) кричу, что насразъединили. В последнее время это почему-то происходит довольно часто. Деквключает магнитофон в режим записи, мы снимаем трубки со всех трех телефонныхаппаратов, и я сломя голову несусь на улицу к своему «вольво». Мясник ужепроверил мой автомобильный телефон, который, к моему удивлению, не снабженподслушивающим устройством. С помощью телефонного справочника я быстро нахожу нужныйномер и перезваниваю в Кливленд сам.

Все эти хлопоты окупаются сторицей.

Зовут адвоката Питер Корса. Онспециализируется по трудовому праву, всевозможным нарушениям трудовогозаконодательства, а в данном случае представляет интересы молодой женщины поимени Джеки Леманчик. Она недавно сама обратилась к нему после того, каквнезапно без всякой видимой причины лишилась работы в страховой компании«Прекрасный дар жизни», и вот теперь они затевают против компании иск сразу понескольким пунктам и рассчитывают на приличную компенсацию. Оказывается, никудаиз Кливленда Джеки Леманчик не уезжала, а просто перебралась в новую квартиру,причем телефон свой попросила в справочниках не указывать.

Тогда я рассказываю Корсе, сколько временипотратил на поиски Джеки Леманчик, обзвонив едва ли не весь Кливленд. Я нескрываю, что Ричард Пеллрод из «Прекрасного дара жизни» сказал мне, что Джекивернулась к себе домой, в родной город где-то на юге Индианы.

Это вранье, говорит Корса. Никуда она изКливленда не уезжала, а просто затаилась на время.

И излагает мне на редкость пикантную историю,не скрывая подробностей.