Спальня, в которой ты, он и я - Эмма Марс

8 – ТЫ ВКУСИШЬ ЗАПРЕТНОЕ.

Так вот что Луи приберег для меня, будучи в плену своей маниакальной идеи, накануне моей свадьбы. Проход запрещен. Полная капитуляция, будь то мужчина или женщина… Открытие еще одной дырочки для получения наслаждения, нового цветка для чувственного удовольствия, перспектива настолько же заманчивая, насколько и пугающая.

Статья шестая. СПЛОТИТЬ РЯДЫ СОЮЗНИКОВ.

Спрятавшись в спальне, в гардеробной комнате, опасаясь случайных свидетелей, я позвонила Соне. Не может быть и речи о том, чтобы я отправилась одна на последнее свидание.

– Через сколько времени ты можешь приехать в «Шарм»? – шептала я в трубку.

– Я сейчас на работе…

– Где это? На Пигаль?

– Да, мне еще надо отработать четыре захода.

Я представила ее так, как видела однажды, при исполнении, что называется: в тесной комнате, при свете красной лампы, перед бесстыжим взглядом, раскорячившуюся, выпятившую наружу свой интим, засунувшую в себя два пальца…

– Приезжай срочно, прошу. Я заплачу тебе наличными то, что ты потеряешь…

– Постой, если я так сделаю, мне придется расстаться с этой работой!

– Соня, скотина, и ты еще называешь такую гадость работой? Если захочешь, Дэвиду стоит сделать пару телефонных звонков, и он устроит тебя в приличную фирму! Тебе не придется выпендриваться за копейки перед старыми развратниками!

– Рада слышать, что ты готова мне помочь до того, как я здесь окочурюсь, – ворчала она для вида.

– Я не могу отправиться туда одна, – настаивала я. – Ты мне очень нужна.

Я говорила чистую правду. Мне нужна была страховка. Конечно, трудно представить себе худшую кандидатуру, чем София, чтобы вовремя обуздать мою страсть, смирить тело и напомнить о примате разума над чувствами. Но мне не на кого было больше рассчитывать, я никого не знала кроме нее, кто бы мог так легко сорваться и примчаться по телефонному звонку, бросив все.

Итак, полчаса спустя, небрежно одетая, непричесанная, но зато пунктуальная Соня уже ждала меня на небольшой площадке перед «Отелем…», рядом с синей телефонной будкой.

Когда мы вошли в холл, вдвоем, под ручку, лицо месье Жака вытянулось от изумления, что было ожидаемо. Хотелки появлялись в «Отеле…» иногда с мужчинами, а покидали его всегда в одиночестве. Не было случая, чтобы они приходили вдвоем, да еще в таком затрапезном виде. С первых слов он дал мне понять, что крайне недоволен, его голос звучал так же натянуто и резко, как и в тот раз, когда мы с ним поругались.

– В каком номере? – сухо спросила я без церемоний, не обременяя себя объяснениями.

– Вынужден с огорчением отметить, что вы утратили свои хорошие манеры, Эль… Мне жаль.

– Оставьте при себе свои сентенции или кривляйтесь перед теми, кто содержит эти номера. Мне всего лишь нужно там переспать.

Явный намек на подлинное предназначение его заведения вызвал у портье некоторое раздражение. Вот он – такой, месье Жак, настоящий ханжа, строит из себя чистюлю, работая в публичном доме. Можно заниматься черт знает каким извращением под его крышей, главное – не говорить об этом вслух.

Он чопорно выпрямился, поправил ливрею, намереваясь сообщить мне нужную информацию:

– Как скажете. Вас ожидают в номере…

Но я остановила его:

– Нет, подождите! Не говорите ничего! Я хочу, чтобы вы написали это вот здесь.

И я протянула ему визитную карточку, которую достала из сумочки, ту самую, где на обратной стороне было написано адресованное мне предписание, но я, конечно, не стала его показывать.

Моя прихоть его удивила.

– Зачем это?

– Просто так. Ну пожалуйста.

Он, не двигаясь, смотрел на нас своими глазами навыкате. Тогда моя подруга поторопила его:

– Давайте! Вы же слышали, мадемуазель вас об этом вежливо просит.

Жак взял ручку, всегда лежащую у него на столике, изящную перьевую ручку из черного лака, которой он так ловко умел жонглировать, и нацарапал пару слов:

Шевалье д’Эон.

Я с первой буквы узнала этот округлый размашистый почерк.

Четвертый этаж.

Интуиция меня не подвела: это он – автор предписаний, а коридорные «Отеля де Шарм», с Исиамом во главе, его возможные посыльные, доставляющие мне конверты с записочками. Сама гостиница – центр сети, сплетенной Луи, и он не перестанет приглашать меня сюда до тех пор, пока этот этап наших отношений не закончится.

– Большое спасибо, – я улыбнулась ему с благодарностью. – Это все, что мне в данный момент надо знать.

Мы направились к лифту, но я вспомнила кое-что и вновь обернулась к портье:

– Ах да… Вот о чем я хочу вас еще попросить. София будет ждать меня около номера. Не позволяйте никому из ваших служащих выдворять ее из коридора, пока я буду находиться внутри. И сами этого не делайте.

– Как пожелаете, – согласился он, не взглянув на меня.

В этот вечер дежурным у лифта был рыжий парень. Как всегда, смурной и малоразговорчивый, он доставил нас на четвертый этаж, где двери номеров и стены оказались выкрашены в цвет синей южной ночи, и так же, молча, проводил до номера, находившегося по коридору в противоположной от лифта стороне. Как только парень открыл магнитным ключом и распахнул дверь номера, Соня смерила его огненным взглядом так, что и без слов он понял, что от него требуется, и тут же ретировался, оставив нас вдвоем на пороге комнаты.

– Ну как, красавица, справишься?

– Да-да, не волнуйся…

– Если что, кричи, не стесняйся. Договорились?

– О’кей. А где ты будешь?

– Я заметила служебную лестницу недалеко от лифта. Я буду ждать за дверью.

– Отлично!

– Хочешь, позвоню тебе, когда он появится?

Я была уверена в том, что Луи не пропустит этой встречи. Что он придет собственной персоной, что на сей раз не запустит меня в клумбу со стоячими гондонами, не подсунет вместо себя дублера того же или противоположного пола.

– Нет, это ничего не изменит. Я и так знаю, что мне делать, – сказав это, я поглубже запахнула широкий и длинный, ниже колена, плащ, не подходящий для такого теплого времени года, но без подкладки, несмотря на то, что был сшит из тонкой ткани.

Уходя, она обернулась и подмигнула мне, чтобы подбодрить, а потом исчезла в полумраке коридора.

Статья седьмая. ЗАНЯТЬ ТЕРРИТОРИЮ, ОСТАВЛЕННУЮ ВРАГОМ.

Номер, посвященный шевалье д’Эону, оказался оформлен в стиле эпохи Людовика XV и чересчур заставлен мебелью, отчего там было душно и жарко. Единственное, как и в большинстве других номеров «Отеля…», окно было наглухо закрыто.