Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики - Адам Туз

В результате была создана система карательного апартеида. Польские трудящиеся в Германии могли находиться только на своих рабочих местах и в выделенных для них местах проживания. Они должны были постоянно носить бирку с большой буквой «Р». С тем чтобы они не могли иметь более высокий статус по сравнению со своими немецкими коллегами, их заработок был произвольно ограничен величиной в 25 рейхсмарок в месяц. Польским работникам запрещалось пользоваться какими-либо видами общественного транспорта и иметь какие-либо социальные контакты с немцами. Ханжество элиты, взращенной Гиммлером, выражалось в запрете на посещение поляками германских кинотеатров, танцзалов, баров, театров и церквей. Сексуальные связи с немцами карались смертью. Все прочие прегрешения, включая отлынивание от работы, влекли за собой отправку в концентрационный лагерь. Лодырей ни при каких обстоятельствах не отправляли домой. Немцы прекрасно осознавали, что эти меры представляют собой нарушение международного права[1123]. В частности, было ясно, что кодекс С С неприменим к сотням тысяч польских военнопленных, находившихся под защитой Женевской конвенции. Выход был простым. После исчезновения польского государства бывших военнослужащих Польской армии «освободили» от их статуса военнопленных. После этого в качестве гражданских лиц их можно было «наделить» нормальным статусом польских работников в нацистской Германии. Особое отношение ожидало 60 тыс. польских военнопленных, которых признали евреями. Убийственный режим недоедания и непосильного труда, которому они подвергались, привел к тому, что уже к весне 1940 г. умерло 25 тыс. человек из их числа.

Неудивительно, что при такой жестокости со стороны германских властей попытки добровольного набора польских работников оказались неудачными. К весне 1940 г. в Польшу прибыло всего 200 тыс. гражданских лиц из Польши, что было в разы ниже цели, поставленной Бакке. Глава Генерал-губернаторства Ганс Франк воспринял отказ поляков добровольно отправляться на работу в Германию как «злонамеренность». Отказываясь передавать себя в «распоряжение» Рейха, они принимали сознательное участие в саботаже, направленном против немецкой военной экономики[1124]. По крайней мере начиная с февраля 1940 г. Франк ощущал зарождение польского сопротивления, которое требовалось срочно подавить. Это стало предпосылкой не только для массового набора работников, но и для осуществления планов С С по перемещению населения, которые в данных обстоятельствах создавали угрозу для общественного порядка в Генерал-губернаторстве. В свою очередь, Бакке предвещал катастрофу, если только немецкие фермы не будут обеспечены необходимой рабочей силой. Выступая в совете по выполнению Четырехлетнего плана, он прямо ссылался на – перебои с поставками продовольствия, подобные тем, которые привели к революции в 1918 г. Нацистская верхушка как огня боялась повторения этой ситуации. Бакке ни перед чем не останавливался. Для того чтобы в следующем году обеспечить снабжение страны зерном и картофелем, в самое ближайшее время требовалось как минимум 400 тыс. работников. Бакке потребовал, что если поляки не желают работать добровольно, то вермахт должен получить полномочия на то, чтобы «принудительно отправить в Германию необходимое количество рабочей силы»[1125]. В апреле администрация Генерал-губернаторства дала согласие на эти меры. Невзирая на возражения со стороны Министерства иностранных дел, Франк ввел трудовую повинность для всех жителей Генерал-губернаторства в возрасте от 14 до 25 лет. Польской молодежи предстояло восполнить нехватку рабочей силы в германском сельском хозяйстве[1126].

Уже через несколько часов после оглашения нового указа стало ясно, что принудительная депортация приведет именно к всплеску польского сопротивления, который и предсказывал Франк. По стране сразу же пошли слухи о том, что молодых людей хватают прямо на улице и устраивают облавы в кинотеатрах и во время церковных служб. В реальности немцы «ломали хребет» польскому народу более выборочным образом. Как прекрасно понимали Франк и его начальник полиции, обергруппенфюрер С С Фридрих-Вильгельм Крюгер, в Генерал-губернаторстве у них не было достаточного числа людей для того, чтобы взять под стражу сотни тысяч поляков[1127]. Вместо этого немцы подкрепляли привлечение поляков к трудовой повинности точечными акциями против тех, кого считали вождями зарождавшегося польского сопротивления[1128]. Необходимым прикрытием для этой хорошо спланированной эскалации насилия послужило давно ожидавшееся наступление на западном фронте. Вплоть до его начала Франк явно чувствовал, что его связывает внимание мировых СМИ, направленное на Генерал-губернаторство. Драматичная кампания на западе отвлекла их, что и требовалось германским властям. Через несколько дней после начала наступления немецкая полиция в Генерал-губернаторстве приступила к выполнению систематической программы политических убийств, едва замаскированных под обычные военно-полевые суды. Было убито 2 тыс. видных поляков, уже задержанных немцами; помимо этого, были запланированы арест и немедленная ликвидация еще 2 тыс. человек, а также 3 тыс. так называемых профессиональных преступников[1129]. Таким образом, менее чем через год после начала войны насилие и убийства превратились фактически в санкционированный элемент управления военной экономикой. Более того, при распределении продовольствия в Генерал-губернаторстве Франк и его подчиненные перешли от выборочных чисток к политике геноцида.

Генерал-губернаторство, созданное в 1939 г., испытывало крайнюю нехватку продовольствия, так как лучшие сельскохозяйственные угодья Польши были аннексированы Рейхом. В начале 1940 г. с целью предотвратить вспышку голода в крупных городах статс-секретарь Бакке согласился отправлять Франку не менее 10 тыс. тонн хлебной муки в месяц, чего хватало для того, чтобы жители Варшавы получали по полфунта хлеба в день[1130]. В апреле, через несколько дней после решения о введении системы принудительного труда, Бакке посетил Франка для того, чтобы обсудить ситуацию с продовольствием. С тем чтобы содействовать Франку в укреплении его власти в Генерал-губернаторстве и дать ему возможность эффективно осуществлять политику насильственного привлечения рабочей силы, в которой так нуждалось немецкое сельское хозяйство, Бакке обещал выделить для Генерал-губернаторства еще 135 тыс. тонн зерна из запасов Рейха. Этого должно было хватить для того, чтобы крупные города продержались до нового урожая. Предполагалось, что после этого Генерал-губернаторство достигнет самодостаточности. Как договорились Франк и Бакке, зерно, имеющееся в Генерал-губернаторстве, должно было распределяться в строгом соответствии с потребностями германского оккупационного режима. На самом дне этой расовой и функциональной иерархии находились евреи. В отношении проживавших в Генерал-губернаторстве евреев, численность которых составляла не менее 2,5 млн человек, Франк бесхитростно объявил: