Три метра над небом. Трижды ты - Федерико Моччиа

Режиссер оборачивается и сразу же приходит в себя, покидая девушку даже без извинений.

– Какой приятный сюрприз! – Он направляется к нам с изумительным воодушевлением и пожимает мне руку. – Ну и загорел же ты! В каком же хорошеньком месте ты побывал?

– На островах…

– А, точно. Я узнал, что ты женился. Мои поздравления и, как говорится, наилучшие пожелания. Я все правильно сказал? Знаешь, я женат уже второй раз, но так до сих пор ничему не научился! – Потом, подмигнув, он подходит ко мне поближе, словно мы с ним уже сообщники. – Ну и как ты поступишь? Думаешь выстоять, догнать меня или даже превзойти?

И он смеется один, как дурак, кем, впрочем, и является.

Думаю, что в прежние времена я влепил бы ему порядочную затрещину – такую, полновесную, которую дают изо всех сил по шее. Получив ее, человек становится весь красный и только так понимает, какой же он козел. Но те времена уже ушли, так что я ему любезно улыбаюсь.

– Думаю выстоять.

– Молодец, ты мне нравишься. Ты храбрый.

Я только говорю: «Извини меня, пойду поздороваюсь с Риккардо» – и ухожу с Ренци, который, стоило нам немного отойти, не выдерживает:

– А я видел, как кое-кто его завалил…

Я ему улыбаюсь.

– Не может быть, я никогда и ни на кого не поднимал руку, это всего лишь слухи.

Мы идем к тому углу студии, где сидит Риккардо. Он пьет кока-колу, но, когда мы подходим ближе, я замечаю, что он не один. Там еще Джури. Риккардо сидит спиной и не видит, как мы подходим. Он смеется, положив свою руку на руку Джури, который нас замечает и, естественно, тихо предупреждает Риккардо, и тот сразу же убирает руку и поворачивается к нам.

– Привет! – Он сконфужен, но ему удается довольно быстро взять себя в руки. – А ты тут что сейчас делаешь?

Я ему улыбаюсь и пожимаю плечами.

– Я продюсер.

– Но продюсеры, когда дела идут хорошо, и носа не показывают, им не нравится разделять успех. Они приходят только тогда, когда могут действовать на нервы.

Он поворачивается к Джури, который, естественно, смеется вместе с ним.

Мне приходит в голову мысль: что бы ни сказал Риккардо, Джури будет смеяться.

Потом Риккардо подходит и крепко пожимает мне руку.

– Извини меня, но я тебе ничего не сказал, не поблагодарил тебя и никогда не смогу отблагодарить тебя по-настоящему. Я не послал тебе сообщения, потому что это казалось мне слишком унылым, а потом я узнал, что ты в свадебном путешествии. Так что мои поздравления, более того – наилучшие пожелания… Черт, я не знаю, что говорят в таких случаях!

Он и режиссер одинаковы. Они – полная противоположность друг другу, но одинаковы. Пожалуй, у Риккардо больше оправданий, чем у режиссера – в том числе потому, что он никогда не был женат, по крайней мере, насколько мне известно.

– «Поздравления» отлично подходит.

– Хорошо, тогда поздравления и спасибо, спасибо, еще раз спасибо. Ты сделал меня еще несчастней.

Я киваю, удовлетворенный плодами своей деятельности, хотя и понятия не имею, о чем он говорит. Я смотрю на Ренци, потому что это, наверное, его рук дело. И вижу, как он мне улыбается, словно говоря: «Да, это именно так, я тебе этого не сказал, извини, шеф».

Внезапно Риккардо ошеломляет нас своим восторгом.

– Нет, но сейчас-то ты должен мне это сказать! Как ты это понял, как ты об этом узнал?

– Ну да… – Я пытаюсь потянуть время. – Как я это понял… Секрет продюсера!

– Нет, нет, хоть сейчас-то ты мне скажи.

Он упрямится и даже топает ногой, словно для него это дело принципа.

– Да ладно…

На помощь мне приходит Ренци.

– Ты уже дал столько интервью, что не помнишь своих же слов: «Я без ума от сериала „В поиске”». Это было в журнале «Vanity Fair», в прошлом номере.

– Точно! Я тоже очень хорошо отзывался об этой программе…

– Верно, – сразу же добавляю я. – Это было как раз тогда, когда я получил обзор прессы, и я его прочитал: мне казалось, это самое малое, что я могу сделать после того, что ты сказал.

Кажется, внезапно Риккардо почти расчувствовался.

– Ты знаешь, что за столько лет ни у кого и никогда не появлялось таких чудесных мыслей? Может, тебе присылают цветы, бутылку шампанского, конфеты, но это все безликие подарки, лишенные малейших признаков симпатии. Как, впрочем, и этот наш мир…

– Может, другие никогда не читали твоих интервью.

Риккардо смеется, как сумасшедший.

– Ну надо же, тебе всегда удается отпустить подходящую шутку в нужный момент, ты смешной! – Джури, естественно, тоже смеется, и Риккардо продолжает: – А ты знаешь, что с твоим сундучком я устроил себе фантастический вечер? Я пошел в ресторан «Сичилианедде» на бульваре Париоли, набрал себе всякую сицилийскую вкуснятину – сфинчионе, баклажановую пармиджану, аранчини, лангусты по-каталански, рулетики из меч-рыбы – и пригласил кучу друзей смотреть «В поиске» в мою новую квартиру, на Румынском бульваре.

Джури радостно добавляет:

– И я там был. Я принес булочек, фисташковую граниту, черную шелковицу и миндальных орехов, все были без ума!

– На следующий день нам пришлось побегать трусцой: столько мы всего съели!

Я весело улыбаюсь:

– Представляю себе. Однако, как я вижу, вы в отличной форме…

Звучит решительный голос:

– Приготовиться, скоро начинаем запись, спасибо.

Леонардо, ассистент сцены, призывает всех к порядку. Риккардо и Джури извиняются:

– Нас зовет долг.

– Да пожалуйста.

Мы видим, как они уходят. Едва они отошли подальше, мне внезапно приходит в голову его об этом спросить:

– Но…

– Нет-нет, ничего не говори, – останавливает меня Ренци. – Это хуже, чем ты можешь себе представить. Я не понял, правда ли, что их засекли в туалете студии, где они занимались сексом. Немного в духе Джорджа Майкла, вот как…

– Но прости, у Риккардо есть своя гримерка.

– На этот случай попросил гримерку и для Джури, рядом с его собственной.

– Ну и дела…

– Пока еще не было никаких репортажей, но в любом случае привлечь к съемкам этого Джури – если абстрагироваться от любовной истории, которая, надеюсь, не осложнит нам жизнь, – это отличная идея. Благодаря нему мы теперь очень узнаваемы, а когда они шутят и прикалываются друг над другом, мы поднимаемся в рейтинге на два пункта.

– Серьезно?

– Да, власть – это геи, так давай ее признаем.

– Ты шутишь? Да здравствуют геи!