Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

года на юге Италии, вывести эту страну из войны, а затем стремительно прорваться на Балканы, где их ждали румыны, венгры, греки, югославы и болгары. Черчилль был уверен, не без оснований, что появись только англо-американские войска на Балканах, и все местные фашистские режимы немедленно перейдут на сторону союзников. Такая стратегия в военно-политическом плане была правильной и могла привести к быстрому разгрому Германии. Она, правда, противоречила интересам СССР, поскольку советское руководство, как и руководство союзников, уже составляло планы по разделу послевоенной Европы на зоны влияния. Вторжение англо-американских сил в советскую зону могло привести к серьезным трениям, однако Черчилль надеялся, что заинтересованность СССР в скорейшем завершении войны по состоянию на лето 1943 года перевесит будущие политические разногласия касаемо зон европейского влияния. Договоренностей между тремя союзниками о будущем европейском устройстве на тот момент еще не существовало, имелись лишь гипотетические предположения, но геополитические размышления занимали в умах союзников чрезвычайно большое место.

Пока вермахт стоял в 300 километрах от Москвы и в 50 километрах от Ленинграда, делить Европу советскому руководству было еще рано. Первая официальная встреча трех союзных лидеров состоится в конце ноября 1943 года в Тегеране, тогда и начнется первый серьезный дележ послевоенной Европы. Летом 1943 года Черчилль попытался изменить военно-политическое положение на европейском континенте таким образом, чтобы поставить советское руководство в Тегеране перед свершившимся балканским фактом. У него это не получилось. Его подвели военные, как английские, так и американские, которые совершенно не умели воевать с немцами. Прорваться на Балканы англо-американским войскам летом 1943 года не удалось. Даже захватить Италию, которая действительно перешла на сторону союзников, они тогда не смогли, настолько сильно англо-американские войска уступали вермахту в боеспособности.

Летом 1943 года командование Красной Армии заранее знало планы противника до последней тактической детали. Это было заслугой советской разведки, которая к тому времени работала отлично. Немецкое командование, с другой стороны, имело относительно противника неправильные и недостаточные разведывательные данные. Это во многом и предопределило судьбу летней кампании 1943 года – немецкая армия, не сумев прорвать Курскую дугу, вынуждена была затем отступать на Украине почти такими же темпами, какими она здесь наступала летом 1941 года. Дебаты касаемо того, как провести летнюю кампанию 1943 года, в советской ставке были не менее горячими, нежели в Генеральном штабе сухопутных войск вермахта. Спорили о том же, о чем и немцы: наступать или обороняться? Приняли решение обороняться, измотать противника в оборонительном сражении, после чего перейти в контрнаступление. Зная заранее направление главного удара противника – на Курской дуге, – советское командование отдало приказ возвести на этом рубеже глубоко эшелонированную оборону. Таких укреплений в годы войны больше не построили нигде. Немцы даже не представляли, что их ждет на Курской дуге. К строительству оборонительных сооружений были привлечены сотни тысяч местных жителей, почти миллион военнослужащих, собрано огромное количество строительной техники. Всего было возведено три оборонительных рубежа, за которыми дополнительно располагался еще резервный Степной фронт. Даже если бы немцам на каком-то участке и удалось прорвать все три линии советской обороны, то за последней, третьей линией, они бы наткнулись на стоящий в резерве Степной фронт, ожидавший своей очереди, чтобы перейти в контрнаступление. Прорвать три линии обороны на Курской дуге смогли лишь эсэсовские танкисты и только в одном узком месте, но дойти до Курска им так и не удалось. Дошли эсэсовцы совсем недалеко от места прорыва, до деревни Прохоровки, где им в открытом поле дала бой 5-я гвардейская танковая армия из состава Степного фронта. Самое важное танковое сражение Второй мировой войны закончилось тем, что эсэсовцы не прошли.

Советское командование не только знало о планах вермахта наступать летом 1943 года на Курской дуге, но также было отлично осведомлено о новом немецком танковом оружии и о планах Гитлера использовать его в качестве главного инструмента прорыва. Советские войска смогли захватить первый трофейный «тигр» еще осенью 1942 года под Ленинградом. Знало командование Красной Армии и о других новых образцах германской бронетехники, а потому оборонительные рубежи, построенные на Курской дуге, были в первую очередь противотанковыми по своему назначению. Советские саперы установили сотни тысяч противотанковых мин. Гусеницы были слабым местом «тигров», «пантер» и «фердинандов», поскольку ничем не отличались от гусениц других танков, разве что чинить их в полевых условиях было сложнее. Были вырыты в большом количестве противотанковые рвы, устроены многочисленные противотанковые засады, созданы специальные подразделения для борьбы с танками из пехотинцев, бронебойщиков и артиллеристов. Немецкие «тигры» в Красной Армии знали, их ждали, но, когда на Курской дуге дошло до дела, их оказалось на поле боя до смешного мало. У немецкого командования перед началом сражения в рабочем состоянии имелось лишь 211 «тигров», 258 «пантер» и 93 «фердинанда».

По замыслу Гитлера этой жалкой кучке в полтысячи машин предстояло взломать глубоко эшелонированную, отлично подготовленную советскую оборону, занятую следующими силами: 1,3 миллиона солдат и офицеров, около 20 тысяч орудий и минометов, 3,5 тысячи танков. И это без учета сил стоявшего за Курской дугой в резерве Степного фронта, насчитывавшего еще полмиллиона человек и полторы тысячи танков. Части вермахта, предназначенные для наступления на Курской дуге, насчитывали: 900 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и минометов, около 2 тысяч обычных танков в дополнение к 562 танкам новых типов, которые, по мнению Гитлера, были настолько грозными, что их было достаточно для того, чтобы напугать 1,3 миллиона советских солдат, сидевших в окопах Курской дуги. Для военного руководителя, прошедшего Сталинград, такие расчеты были верхом легкомыслия. Гитлер ведь видел, что красноармейцы не бежали даже из сталинградских окопов, хотя соотношение сил там было для них катастрофическим. Решить, что 2 миллиона большевиков (включая солдат Степного фронта) оставят Курскую дугу при виде полутысячи недоделанных «тигров» и «пантер», было со стороны фюрера полным уходом от сложившейся военно-политической реальности. Именно так до того момента величайший в мире политик-реалист Адольф Гитлер, начиная с лета 1943 года, стал часто страдать от приступов непонимания существующей в мире реальности, особенно реальности на Восточном фронте.

Немцы перешли в наступление на Курской дуге поздно, 5 июля 1943 года. Никогда до этого и никогда после летняя кампания на Восточном фронте так поздно не начиналась. Наступающие стороны всегда пытались воевать летом, потому как это было намного легче, чем зимой. Чем раньше могли пойти в наступление летом, тем дальше могли продвинуться до прихода осенней распутицы. В конце июня 1943 года советское командование даже стало волноваться, что ошиблось и никакого летнего наступления вермахта летом